Чайна Мьевиль - Железный Совет

– Курдин, если мы не положим этому конец, не станет не только Коллектива, но и всего города .

– Я понимаю. – Глаза переделанного покраснели, как будто он тер их песком. Тело Курдина покрывали струпья от ран, он едва стоял на ногах. – Чего ты от меня хочешь?

Они смотрели друг на друга, как два врага, и молчали.

– Мы нужны городу.

– Я понимаю , Иуда. Чего ты от нас хочешь?

– Должен быть кто-то, какой-то маг, без роду без племени…

– Я знаю, кто рисует спирали, – раздался голос.

– Конечно, должен быть, Иуда, вот и ищи его сам и не смотри на меня так. Чем смогу – помогу, но я понятия не имею, с чего начинать. Все кончено: приказы никто не отдает.

– Я знаю, кто рисует спирали. Я знаю, кто это делает.

Наконец все умолкли. Говорила молодая женщина из партии Курдина.

– Кто рисует спирали. Кто накликает беду. Кто агент Теша.

– Откуда? – спросил Иуда. – Кто?

– То есть его самого я, вообще-то, не знаю… но знаю того, кто с ним знаком. Он раньше был одним из наших, ну, почти. Я помню его по собраниям. И ты тоже, Курдин. Это Ори.

– Ори ? Который ушел к Торо?

– Ну да. По-моему, он и сейчас с ним. Считают, что это Торо убил Стем-Фулькер, к добру или к худу. После убийства он исчез, но недавно его снова видели. Может, и Ори с ним. Может, он уговорит Торо нам помочь. Ори знает, кто рисует спирали. Он мне говорил.

Торо стал псом, безмозглым злым псом, который ходил по пятам за ненавистным хозяином, не в силах оторваться от него. Так казалось Ори.

«Мы это сделали!» – думал он сначала. Недолго, меньше одной ночи. Несмотря на потрясение и тоску, навалившиеся на него, когда он узнал об истинных мотивах Торо и ее манипуляциях, несмотря на собственную отчужденность от движения, принадлежность к которому, как он считал, определяла его личность, он все же гордился тем, что убийство мэра стало первотолчком.

Так он думал несколько часов вопреки очевидному: повстанцы, понятия не имевшие о том, что Стем-Фулькер больше нет, принимали эту новость с жестокой радостью, но ни добавочного рвения, ни подъема боевого духа она в них не вызывала. Постройка баррикад только начиналась, и рвения и боевого духа было и так в избытке, что бы ни творили тороанцы. Проведя несколько часов среди восставших, Ори понял, что рождение Коллектива никак не связано с уничтожением мэра.

Ори, он же Торо, без конца бодал рогатым шлемом ткань вселенной и пронизывал пространство. Двигался он теперь без затруднений. Он пробирался то в парламентскую часть города, то в Коллектив и, презрев все ловушки и барьеры, возвращался назад. Он преследовал добычу, словно пес. Его добычей был Спиральный Джейкобс.

Ну что ж, думал он тогда, казнь мэра станет частью революционного движения. Это события одного порядка. Мир изменился. Убийство станет частью этих перемен. Да, оно безобразно, но оно принесет свободу и даст толчок дальнейшим событиям. Коллектив будет неумолим. Центр падет. Как внутри самого Коллектива мятежники получат большинство, так и Коллектив победит парламент.

В той части города, которую еще контролировали прежние власти, милиция перекрыла все входы и выходы. Население судорожно выступало в поддержку повстанцев, местами поднималось на борьбу, рвалось в Коллектив, но всегда терпело поражение. Ори ждал. Словно опухоль, в нем росло мрачное предвидение: смерть мэра не изменила ровным счетом ничего.

Став Торо, Ори перемещался в темноте, просачиваясь сквозь поры реальности, возникая то в тихом вечернем пригороде, то на холме Мог, невидимый в толпе зевак. Обитатели центральных районов, Хнума и Мафатона, с криками глазели, как на фейерверк, на маслянистые цветы взрывов и на сияние колдовского несвета в окнах парламента; словно в театре, они освистывали огненные лозунги, которые запускали в воздух маги-самоучки Коллектива.

«Скольких из вас я мог бы убить сейчас, – думал в такие моменты Ори, – за моих братьев и сестер, за моих погибших». И ничего не делал.

Много ночей подряд Ори приходил в пакгауз в Паутинном дереве. Ни один из его товарищей так и не появился. Он думал, что Барон мог уцелеть, но знал, что бывший милиционер к этому не стремился. Никто не пришел на встречу.

Своей квартирной хозяйке он платил векселями, и та, по доброте душевной, принимала их. В пределах Коллектива вообще царил дух товарищества. Вечерами они вместе сидели в гостиной и прислушивались к стрельбе. Прошел слух, будто парламент впервые за двадцать лет решил воспользоваться военными конструктами.

Оружие Ори хранил под кроватью, рогатый шлем тоже. Он надевал его лишь по ночам, чтобы перемещаться в пространстве, сам не зная зачем. Однажды он проложил себе путь через недавно ставшие опасными улицы, мимо пьяных стражей Коллектива и трезвых, собранных воинов парламента. Ори пронесся через рокочущую ночь и оказался на благотворительной кухне. Среди бездомных шли дебаты.

Ори вернулся туда еще раз, совсем недавно. Крыша исчезла, на ее месте лежали испражнения боевых червей-камнеедов, выпущенных на свободу парламентом. Кухня опустела. Остатки агитационной литературы, которую давно никто не прятал, валялись мокрыми клочьями. Одеяла покрыла плесень.

Торо мог бы стать бойцом Коллектива. Он мог стоять на баррикадах, мчаться по бульварам между голыми от частых бомбежек деревьями, оставляя позади пронзенных милиционеров.

Но ничего такого он не делал. Тоска навалилась на него, неудача отбила все желания. В первые дни он пытался быть с Коллективом, укреплять линии обороны, ходить на публичные лекции и арт-шоу, которых было много в начале борьбы; позднее он мог лишь лежать на кровати и гадать, что он натворил . Он и в самом деле не знал. «Что я такое совершил? Чем я вообще был занят?»

В Сириаке он видел морок. Толстая закрытая книга в обложке разных нецветов вращалась, подвешенная на паутинке силы. Она всасывала свет и тень, убила двух прохожих, а потом исчезла, оставив после себя призрак, который провисел еще день. Ори не испугался; он наблюдал за тем, как видение двигается, меняет положение в пространстве, стоя напротив покрытой надписями стены. Там, среди непристойностей и призывов, бессмысленных знаков и картинок, он заметил знакомые спирали.

« Я должен найти Джейкобса ».

Торо мог это сделать. Его глаза различали свежие винтообразные закорючки. Благодаря какой-то магии их нельзя было стереть. Становясь Торо, Ори шел от одной спирали к другой, сравнивал их возраст и так выходил на след Джейкобса, похожий на огромную сверхсложную спираль.

Джейкобс, как и Торо, без малейших затруднений передвигался между территориями парламента и Коллектива. Спираль его маршрута, как бы она ни изгибалась, всегда закручивалась к центру Нью-Кробюзона. Торо бродил ночами, прикрываясь тенью, которую собирал вокруг себя шлем. Через две недели после рождения Коллектива, в ночь заседания народных комитетов обороны и ассигнований, Ори надел бычью голову и, никем не замеченный, шагнул в Сириак-Вэлл, где нашел Спирального Джейкобса.