Макс Фрай - Мастер ветров и закатов

– Так почему ты не предупредил меня, что путешествие будет похоже на смерть? Из-за… Из-за таблеток?

– Совершенно верно, – кивнул я. – Очень на тебя рассердился. Всегда ненавидел самоубийства. Потому что бессмертие и без того проигрывает смерти на всех фронтах. Как бы стойко мы ни держались, рано или поздно приходит смерть и берет свое. Незачем добровольно ей помогать. Нельзя предавать своих.

– Каких это – «своих»?

– Живых, – сказал я. – Все живые – свои.

– Для ангела смерти у тебя весьма оригинальная позиция, – усмехнулась Анна. – Я бы даже сказала фрондерская.

– Будь я ангелом смерти, меня бы звали Самаэль [12]или Абаддон [13], – заметил я. – На худой конец, Анку [14]. А я – просто сэр Макс из Ехо, главный герой экстренных выпусков сегодняшних газет. Вот тебе кстати лишнее доказательство. Об ангелах смерти в газетах не пишут.

– Логично, – согласилась Анна. – А жаль! Большая потеря для человечества. Ты такое восхитительное трепло! В твоей компании умирать одно удовольствие.

– Жить тоже вполне ничего, – улыбнулся я. – Некоторые правда жалуются, что чересчур утомительно.

– Как же я их понимаю! Думаю, со временем мы с этими несчастными организуем в городе клуб пострадавших от встречи с тобой. Будем помогать друг другу восстанавливаться после травмы.

– Вот это была бы слава! – мечтательно вздохнул я. – Даже Королю Менину такая не снилась.

– Что именно не снилось Менину? – спросила леди Сотофа.

Она, оказывается, вышла нам навстречу. Стояла в тени деревьев, окружающих ограду резиденции, поди ее разгляди в безлунную ночь.

– Клуб пострадавших от встречи со мной, – объяснил я. – Анна собирается его организовать. И, вероятно, возглавить.

– Ты не поверишь, но Король Менин и тут тебя обскакал, – рассмеялась Сотофа. – Был одно время в Ехо закрытый клуб, основанный его бывшими придворными. Теми, кому пришлось подать в отставку по причине нервного расстройства… Ну и чего вы встали? Идите сюда.

Мы подошли ближе. Леди Сотофа внимательно посмотрела на мою спутницу и вдруг заключила ее в объятия.

– Добро пожаловать, девочка, – сказала она. – Я так тебя ждала.

– Я, наверное, тоже ждала, – прошептала Анна. – Всю жизнь. Только сама не знала, чего именно.

Они еще долго стояли, обнявшись. Ну и я тоже стоял – немного в стороне. Понимал, что больше им не нужен, но неловко было уходить, не попрощавшись. Вроде и ясно, что всем на самом деле плевать на этикет. А если что-то важное еще не было сказано, к вашим услугам Безмолвная речь. И целая вечность впереди, чтобы успеть наговориться. А все равно часами готов ждать возможности вежливо сказать: «До свидания». Удивительно все-таки устроен человек. По крайней мере, в моем лице.

– Знаешь, что я тебе скажу, сэр Макс? – внезапно спросила леди Сотофа. Анну она так и не отпустила, держала при себе, обнимая за талию, словно опасалась, что ее может унести любым порывом ветра.

Я отрицательно помотал головой. Дескать, откуда мне знать.

– Если ты когда-нибудь умрешь, как это с вами, глупыми мальчишками, то и дело случается, я лично прослежу, чтобы ты родился еще раз. Поселю тебя в тело какой-нибудь девчонки, тощей и страшной, как древний грех, чтобы женихи раньше времени голову не заморочили. И приберу к рукам, как только немного подрастешь. С превеликим удовольствием!

– Ну ни хрена себе у вас комплименты, – потрясенно пробормотал я.

– Я тоже подумала, что тебе понравится, – усмехнулась Сотофа. – Я у тебя теперь, видишь ли, в долгу.

«Сейчас или никогда», – подумал я. И сказал:

– Слушайте. Если про долг – не просто для красного словца, я знаю, как быстро сделать наоборот. В смысле, чтобы в долгу был я, причем всю оставшуюся жизнь. И в случае чего та тощая девчонка – тоже.

– Дырку над тобой в небе, сэр Макс! Что такое ужасное ты намерен у меня выпросить? Абсолютная власть над Миром тебе не нужна, это я совершенно точно знаю. Свою Тень поиграть не одолжу, покойников воскрешать не стану, а по Мосту Времени каждый ходит в одиночку. Зато все остальное вроде бы не настолько сложно, чтобы начинать с такого вступления.

– Тем лучше, – сказал я. – Мне всего-то и надо – одно чудовище в человека превратить. Ну, то есть чтобы оно выглядело как человек. Хотя бы иногда, если постоянно никак. А то очень уж горюет. Я бы и сам на его месте целыми днями рыдал.

– Ну на своем же не рыдаешь, – заметила леди Сотофа.

Анна тихонько хихикнула. Ну, хвала Магистрам, спелись окончательно. Ничто так не объединяет девчонок, как общий объект насмешек, это я знаю еще со школьных времен.

– У меня голова не индюшачья, – объяснил я. – И туловище без чешуи. Для жизни среди людей это, как оказалось, чрезвычайно важно.

– Не поспоришь, – согласилась леди Сотофа. – Ладно, я подумаю, что тут можно сделать. Никогда в жизни не занималась подобными глупостями, но с кем поведешься…

– Спасибо, – сказал я. – И насчет того, что буду в долгу всю жизнь, я совершенно не преувеличивал.

– Ай, прекрати, – отмахнулась она. – Мне достанется неплохое развлечение, вашему чудищу – исполнение заветной мечты, а в долгу должен быть ты? Не вижу никакой логики. Ты мне лучше вот что скажи: тебя на кружку камры в сад зазывать? Или сегодня обойдешься?

– С кем бы я сейчас выпил камры, так это с вашим Великим Магистром, – вздохнул я. – Потому что после всего случившегося могу так зазнаться, что со мной на одной улице жить никто не захочет. А сэр Шурф в любой ситуации найдет, к чему придраться. Внимательно выслушает и убедительно объяснит, что я вел себя как идиот. Если понадобится, подкрепит свое мнение какими-нибудь убийственными цитатами из классиков теоретической магии, чьи имена я и выговорить-то только в горячечном бреду способен. И таким образом спасет Мир от превращения меня в самого надутого болвана на обоих берегах Хурона.

Леди Сотофа задумалась.

– Да, задача непростая, – наконец согласилась она. – Даже не знаю, как этот бедный мальчик будет выкручиваться. Но ты прав, кроме него некому. Придется ему расстараться. Ступай.

Я отправил им с Анной воздушный поцелуй и пошел по тропинке вдоль стены, раздумывая, следует ли вежливо спрашивать у Шурфа разрешения свалиться ему на голову или лучше просто вломиться без предупреждения, чтобы не отвертелся. Потому что он и правда был нужен мне позарез. И дело, конечно, не в наспех выдуманном приступе зазнайства.

Зная себя, я не сомневался, что буквально с минуты на минуту до меня наконец-то дойдет, что я сделал. И как сильно при этом рисковал. И услужливое воображение тут же начнет подсказывать ослабшему на радостях уму, к чему могли привести все эти мои вдохновенные пробежки через Хумгат в обществе Анны. И вот тогда наступит полный конец обеда, как говаривал один мой приятель [15]. Тоже, кстати, хороший поэт; следовательно, бессмертный.