Майкл Маршалл - Запретный район

Выражение нерешительности пробыло на их лицах лишь секунду, но когда они бросились на меня, было уже поздно. Я сделал обманный нырок влево, застыл на мгновение, дождался, когда они рванутся в ту сторону, и стремительно обошел их справа. Констебля Перкинса пронесло по инерции до самого края острова, он сумел остановиться там на секунду, судорожно размахивая руками. Констебль Дженкинс успел вытянуть руку и схватить его, но к тому времени, когда они вновь устремились ко мне, я уже пробежал половину островка, стремительно направляясь к мостику.

Он выглядел ужасно ненадежным, словно скрепленный скорее случаем, удачей, нежели законами физики, но это в данных обстоятельствах было самым лучшим, на что можно было рассчитывать, и я бросился по нему вперед, скользя ладонями по веревочным перилам. Планки под ногами тряслись и раскачивались, подскакивали и проваливались, а я мчался по ним. И тут сердце у меня подпрыгнуло – одна из веревок лопнула. Я двумя длинными прыжками преодолел последние несколько ярдов, и в тот момент, когда моя нога коснулась следующего острова, на другой его стороне возник точно такой же мостик. Я рванул к нему, бросив быстрый взгляд назад. Двое полицейских были уже на мостике и бежали за мною, делая кошмарно маленькие шажки, шажки примерно по девять дюймов каждый, но так быстро, что двигались они так же стремительно, как и я. Я поскользнулся на мокрой траве и на секунду упал на колени.

– Мы все равно тебя поймаем, ублюдок!

Я вскочил на ноги, слыша, как скрипят подошвы по мокрой растительности, и чувствуя влагу на горящих ладонях. Тут у меня вдруг случился внезапный поворот мыслей, я вспомнил что-то насчет того, что куда-то опаздываю. Я продолжал бежать, сосредоточившись на этой мысли, проникаясь ею. У меня никогда не возникало особых проблем с опозданиями, я по подобным поводам никогда особо не страдал, это не превращалось у меня в настырные неврозы. Было такое однажды, тогда, в том номере гостиницы, но это дело прошлое, старое, не имеющее отношения к настоящему. Кошмар в замке был хуже, чем можно было ожидать. Ощущения, которые я тогда испытывал, как мне показалось, были не совсем мои.

Я прыгнул на следующий мостик и быстро понесся по нему, стараясь ступать ногами по самым краям планок, где они должны были держаться крепче. Мостик начал заметно раскачиваться из стороны в сторону и качался так сильно, что чуть не сбросил меня, но я все же добрался до следующего островка и увидел возникший впереди новый мост. Обернувшись, я убедился, что обогнал полицию на целый остров, и бросился к противоположной стороне. Острова тянулись впереди, и я уже начал гадать, сколько их еще мне придется пересечь и сколько мостов еще возникнет впереди.

Внезапно я почувствовал, что далеко-далеко впереди, сразу за самым дальним островком, в далекой бесконечности началась встреча, в которой я, как предполагается, должен принимать участие. Не моя вина, что я опаздываю. Случилось нечто скверное, нечто такое, что я должен был остановить. Я помотал головой, пытаясь избавиться от этого ощущения, потому что оно было не мое. Потом достал из памяти самое ничтожно маленькое воспоминание, в сущности, осколок воспоминания – менее чем секундный промельк светлых волос на солнце, смех маленькой девочки и железная лошадка-качалка со странной мордой, и окончательно и наверняка понял то, что уже начал подозревать. Я двигался в правильном направлении. Наши сновидения взаимно пересеклись, перемешались, и теперь меня мотало и швыряло вокруг да около отмирающих остатков снов Элкленда, которые, медленно тая, висели в воздухе, как дым в прокуренной комнате.

Едва я ступил на следующий мостик, как сразу понял, что он гораздо более хлипкий, чем предыдущие. Вместо планок здесь были связанные наполовину гнилые, потемневшие ветки и побелевшие сухие обломки коры. Каждый осторожный шаг по ним сопровождался треском, или мокрым хрустом, или скрипом, и мне пришлось сбавить скорость и найти подходящий ритм движения, совпадающий с колебаниями мостика, чтобы до конца пройти по этим ломающимся деревяшкам. Свет, и без того не слишком яркий, быстро угасал, а тяжелое дыхание и раздраженные вопли краснорожих полицейских преследовали меня не хуже потерявшего управление поезда.

Одна ветка под ногами выбилась из ритма, и мне пришлось метнуться вбок, чтобы не провалиться в образовавшуюся дыру, потом быстро повернуться и кинуться в противоположную сторону, поскольку мостик продолжил разваливаться. Полицейские, морды которых от ярости раскалились так, что аж светились в наступившей темноте, уже преодолели половину моста и приближались. Под ногами опять что-то треснуло, и ритм колебаний полностью нарушился, и все, что мне осталось делать, – это подтягиваться дальше по остаткам моста, помогая себе руками, хватаясь за веревки и стараясь притянуть следующий остров поближе к себе. Мне оставалось преодолеть еще несколько ярдов, когда впереди из ниоткуда вдруг возникла высокая мужская фигура в черном пальто – она стояла у самого конца мостика. Человек чуть наклонился вперед, словно разговаривал с кем-то небольшого роста, двух-трех футов высоты. Я перехватил обрывок этого приглушенного разговора и задержался на лишнюю секунду, не понимая, что здесь было мной, а что уже нет.

– Нет, пожалуйста, не надо.

– Интересно, который из вас будет первым?

– Я скажу.

– Нет, не скажешь, иначе я убью вас обоих.

Грохот шагов полицейских стучал мне в уши, и я почувствовал, что мостик забыл ту молитву, которая ранее держала его в целости. Когда то, что прежде казалось целым, превратилось в ничто, выбросив меня в воздух, мне показалось, что я услышал чей-то чих.

Все вокруг было синим и смазанным, не в фокусе. Ну, не совсем не в фокусе, а скорее похоже на двоящееся изображение. Мутный свет проникал в окна, но этот свет исходил из ниоткуда и ничего толком не освещал, не делал хоть немного менее темным.

Я с трудом поднялся на ноги, произвольно предположив, где сейчас находится верх. По полу расползался густой туман, он крутился и извивался по собственному желанию, расплываясь во все стороны по этому склепу, где воздух совершенно не двигался. У меня подвернулась нога, и меня мотнуло в сторону, так что я оказался лицом к лицу с каким-то мужчиной. Он стоял и смотрел на меня. Целую секунду я был уверен, что у него, скорее всего, нет головы, но потом увидел, что это всего лишь я сам, мое собственное отражение в зеркале. А зеркало было высоким, высотой, по крайней мере, с дверь, и пока я в него смотрел, заметил мгновенный промельк какого-то движения у себя за спиной. Я обернулся и успел заметить фигуру, тут же скрывшуюся за углом, фигуру высокой женщины в белом с синим отливом халате или мантии, без лица, но с пышной копной волос; она двигалась легкими, судорожными шажками. Я метнулся к этому углу, но за ним была полная тьма, тупик, стена. Движимый самыми горестными предчувствиями, я всем телом ударился о стену, но она не поддалась. Повернувшись назад, я заметил в стене позади зеркала арочный проход. Я бросился к нему и вышел наружу.