Андрей Прусаков - Я – утопленник

…Ночь длилась медленно и жутко. Я почти не спал, прислушиваясь к каждому звуку, без конца пил, а в скользящих по стенам теням мерещились посланники Слизня. От дневной удали не осталось следа, ночь высосала остатки мужества, и шелест проносящихся мимо дома машин напоминал шипение рассерженных и готовых ужалить змей. Стыдясь своей трусости, я дождался, пока соседи уснут, и тщательно закрутил краны на кухне и в ванной, чтобы речные твари не просочились сквозь них. Я даже не мог вспомнить, сколько дней мне осталось до сороковин, и эта мысль не вызвала во мне беспокойства. «Когда я стану таким, как они, – думалось мне, – может, и их ненависть ко мне исчезнет?»

И еще я думал о Юле. Как открыться и стоит ли? И как примет она мои сумасшедшие слова? Я пытался представить ее на моем месте, но быстро понял, что стремлюсь угодить и подстроиться под радужный хеппи-энд, на самом деле все будет совершенно иначе. И дурацкие мысли о том, что Юлька станет безутешно горевать по мне и никогда не выйдет замуж. Что я, как персонаж известного фильма, стану оберегать ее от потусторонних сил и полтергейстом выстукивать признания в любви… Все это заслонила самоуверенная улыбка Анфисы и слова: «…ты никуда не денешься, Андрей, судьба у тебя такая…»

Ненавижу слово «судьба»! Всегда его ненавидел. Есть в нем что-то рабское. И корень от слова «суд» – словно тебя осудили, даже если не знаешь, за что. Ах да, ведь все мы от рождения грешны! Так, кажется, утверждают попы? И получается, что тянем мы судьбу от младенчества до смерти и рожденный быть повешенным – не утонет… Вот черт.

Внезапным спасением стал звонок. Звонил Костя, проверить, как там у меня и что.

– Костик! – воскликнул я со внезапно нахлынувшим чувством. – Костя! Давай сегодня в клуб пойдем, а?! Хочется мне. Очень.

– Не вопрос, – ответил друг. – Когда встречаемся?

– Только у меня нет денег, – презирая себя, сказал я. Вот займу у него – а как отдам, если скоро превращусь в призрак? Надо что-то придумать, может, со дна какую-нибудь древность поднять?

– Не парься, у меня с этим порядок.

– Спасибо, Костя.

Я повесил трубку, чувствуя, как в груди потеплело. Есть ведь на свете люди!

Не знаю, чего вдруг меня так потянуло клубиться. Не скажу, что я такой уж завсегдатай. Может, сказалось длительное одиночество и общение со всякими уродами, но теперь мне хотелось быть среди людей, видеть лица, а не хари, слушать музыку, а не тягостную подводную глушь, веселиться и не думать о страшном будущем. Эх, гулять так гулять, и пропади все пропадом!

Клуб встретил нас привычным шумом, сотканным из музыки, топота танцпола и людского гула. Здесь надо кричать, чтобы услышать друг друга, и держаться вместе, чтобы танцующие не растащили в стороны и вы не потерялись во вспыхивающем огнями полумраке.

– Пошли, вон там наши тусуются! – крикнул мне Костик, и мы пошли.

В одном из углов столики были сдвинуты, и сидела довольно внушительная компания. Здесь были многие, кого я знал по институту: Ник, Алекс, Наташка и Леська. А Юльки не было. Были незнакомые парни и девчонки, но я их часто видел в этом клубе и, не зная имен, кивнул им, как добрым знакомым. Любой из них сейчас был мне роднее подводных знакомцев.

– Здорово, Энди! – крикнул Ник. – Как дела? Работаешь?

– Пока нет, – ответил я.

– Из морга ушел? – ухмыльнулся Ник.

Какого морга? О чем он? Нехорошее предчувствие склизким шаром подкатило к горлу. Не мигая, я впился в его глаза. Приятель лыбился и простодушно глазел в ответ. И я вдруг вспомнил, как не так давно пошутил, заявив, что работаю в морге… В каждой шутке есть только доля шутки. Надо бы помнить, а то люблю пошутить.

– Ушел, – наконец выдавил я. Ник, улыбнувшись, кивнул и отстал.

Мы выпили пива. Я сидел, тупо рассматривая попки танцующих девиц. Веселья не было. Может, потому, что не было Юльки?

– Скучно что-то, – сказал я сидевшему рядом Алексу. К этому моменту многие наши пошли танцевать, оставив на столах десятки пустых бокалов. Алекс танцевать не любил.

– Значит, мало выпил, – сказал он, подливая мне пива. – Давай.

Мы чокнулись бокалами и выпили.

– Слушай, тебе плеер нужен, недорого?

Я покачал головой.

– А мобила? Костик говорил, ты свою потерял.

– У меня денег нет.

– На клуб-то нашлись, – недоверчиво улыбнулся Алекс. Вот натура: вечно что-то продает-покупает. Барахольщик. Но своих не накалывает. Если предлагает, то вещь нормальная. Только мне сейчас не до мобил и плееров. Я так ему и сказал.

– Возьми авансом, я тебе верю, деньги потом отдашь, – не унимался Алекс.

– Тебе не приходило в голову, что это «потом» может не наступить? В жизни всякое случается.

Он удивленно глянул:

– И что?

– Это я у тебя спрашиваю: и что? Что ты делать будешь?

– В каком смысле, «что делать»? Умру – так умру. Все мы когда-нибудь умрем… – глубокомысленно изрек Алекс, отхлебывая пиво.

– Нет, не все, – не согласился я.

– Нет, все.

– Не все!

– У тебя что, кто-то умер? – догадался Алекс.

– У меня… кто-то… умер, – согласился я, кивнув наблюдавшему за мной Костику отяжелевшей головой, и слегка подмигнул. Конспирация, братан!

– Тогда помянуть надо! – Приятель сорвался из-за стола и быстро вернулся, держа в руках две рюмки с водкой. – Давай.

– Андрей, тебе хватит, не чувствуешь, что ли? – Костя дернул меня за рукав, но я отмахнулся:

– Помянуть надо! Понял, кого?

Мы выпили. Костик вздохнул, поднялся и исчез в толпе танцующих. А мне плевать! Помянули. Да упокоится моя душа, в натуре!

Ребята натанцевались и вернулись. Стол зашумел, засмеялся, застучал бокалами. Я смотрел на них и думал: почему утонул я, а не кто-то другой? Не Алекс, не Ник? Что бы делали они на моем месте? Любила бы их Анфиса? Выполнили бы волю Водяного? И сквозь завесу пивных паров пробилась простая мысль: надо рассказать им о жизни и смерти, о том, как надо жить и почему. Немедленно, потому что не знают они, что в любой момент может стать поздно…

Моя компания, подвыпившая и травившая непристойные анекдоты, восприняла мои первые неуверенные слова как байку. Еще одну в нашей болтовне. Постепенно лица слушающих вытягивались, пьяные ухмылки гасли, словно угли, залитые водой. В одних глазах проявилось беспокойство, в других – скука и откровенное желание, чтобы я поскорей заткнулся.

– Вот вы послушайте, все! Я не пьян, я все вижу! Знаете, что я вижу? Живых мертвецов! Сколько их вокруг, даже не представляете! Я не про упыренышей, про живых говорю! Думаете, это сказки, кино, а вот и нет! Стать живым мертвецом просто, как перейти дорогу…

– Это точно, – подхватил Ник, – переходишь на красный – и мертвец!

Все захохотали, но я не обратил внимания. Я должен все сказать.