Илья Мокров - Теория Чародейства

«Великолепно» – подумала Элизабет, но виду всё так же не подала. Изображение едва ли похоже на неё нынешнюю, художник не озаботился обозначить цвета. С тех пор, как их видели такими, прошло даже не семь лет, а все десять. Она даже с облегчением улыбнулась, когда приблизилась наконец к высокой деревянной стойке бара. Бармена она рассмотрела лишь тогда, когда волнение совсем отстало от неё, а языки любопытных взглядов снова устремились к своим тарелкам, собеседникам и музыкантам. Это был крепкий высокий мужчина в возрасте лет пятидесяти, если не больше. Его волосы и бороду обильно покрыла седина, на лице виднелись застарелые шрамы. Он был одет в расстёгнутую до груди рубашку с короткими рукавами. Элизабет вдруг подумала, что она была расстёгнута не из-за жары или из соображений комфорта, а по той причине, что была ему велика в груди. Как и любая другая рубашка, скорее всего.

Впрочем, куда больше устроившуюся на высоком барном стуле девушку интересовал не внешний вид почтенного хозяина, а совершенно пустующий правый рукав рубашки. Мужчина медленно протирал стаканы единственной имеющейся левой рукой. Увидев это, девушка уверилась уже наверняка в том, что перед ней был именно хозяин заведения. Элизабет сидела к нему спиной, положив на стойку бара всего одну руку. В другой, опущенной куда-то промеж ног, девушка сжимала бутылку рома. Подушечками пальцев она постукивала по дереву в такт бодрой музыке. Ей нравилось.

Юноше, быстро устроившемуся рядом, сдерживать своё волнение было куда труднее. Он, как и сестра, успел заметить и вывеску с наградами, и пристальные любопытные взгляды. Да, «Одной левой» был баром, в котором собирались охотники за головами. Меррик разволновался, но старался поддаться настроению сестры. Её спокойствие, хотя только внешнее, всё же придавало ему уверенности в их действиях. В уме он поминал недобрым словом беззаботного капитана, которому пришло в голову послать их в подобное место. Где-то в шумном порту из одной капитанской каюты раздался пронзительный чих.

– Налить вам чего-нибудь? – поставив на стойку отполированный до блеска стеклянный бокал, седовласый владелец заведения наконец повернулся к близнецам.

– Ты никак ещё не проснулся, Фредди, – заместо вновь прибывших ответить решил сидящий за столом позади близнецов мужчина, – Раз угощаешь выпивкой всякую шваль с улицы.

С виду он был уже давно нетрезв, от него противно пахло какой-то проспиртованной бадягой и острыми перцами. Девушка даже не обернулась в его сторону, продолжая ритмично постукивать подушечками пальцев по поверхности стойки. Он подошёл ближе и положил сальную ладонь на плечо Элизабет.

– Послушай, девочка, – рукава его рубашки были закатаны до самых локтей, – Тут взрослые дяди обсуждают серьёзные вопросы. Тебе со своим багажом, – он кивнул головой в сторону сидящего рядом Меррика, – Лучше бы здесь не вертеться. Зелёных сосунков тут нет.

– О, – нарочито почтительно произнесла девушка, покосившись на него. Губы разомкнулись в широкой улыбке, показались зубы, – А с виду и не скажешь, – бутылка, которую она прежде лишь слегка держала пальцами, скользнула чуть вниз и выпала бы, если бы девушка крепко не обхватила пальцами горлышко.

Стоящий позади неё мужчина в ответ на её слова крепко стиснул пальцами женское плечо. Он хотел развернуть девушку к себе лицом, но Элизабет с огромным удовольствием сделала это сама. Пьяный незнакомец заметно вздрогнул и отпрянул от девушки, но её рука с крепко зажатой в пальцах бутылкой рома уже метнулась вверх, к его виску. В дребезги разлетелось стекло. Вместе с грохотом упавшего мужского тела послышался всплеск и запах крепкого алкоголя. Осколки стекла упали на пол, а следом за ними из руки девушки свалилось оставшееся от бутылки горлышко.

Если спросить Элизабет прямо сейчас, о чём она думала в этот момент, она бы ответила, что ей просто стало скучно. Впрочем, она ответила бы тоже самое несколькими минутами позже. Сама она вряд ли могла объяснить, зачем, но Меррик знал и понимал. Прямо сейчас их положение здесь крайне невыгодное. Визит этого пьяницы был тому прямым доказательством. Любой алкаш, сидящий за одним из этих столов, мог подойти к ним и высказать своё недовольство, пускай оно и не было вызвано именно их приходом или поведением. В таких местах новичков не жалуют. Близнецы знали об этом, и Элизабет стала первой из них, решившей утвердить свою позицию и показать, что к ним не желательно подходить просто так. Но если спросить Элизабет прямо сейчас, о чём она думала в этот момент, она бы ответила, что ей просто стало скучно.

Музыка играть не перестала. Напротив, флейтист и лютнист стали бодрее выводить ноты и пританцовывать, наблюдая за тем, как из-за того же стола поднимаются и остальные пьяницы. Кого-то окатило небольшим количество алкоголя после резкого удара, кого-то просто взяла злоба на то, что его собутыльника только уложила на пол едва вошедшая в бар соплячка. Меррик не наблюдал за этим. Он лишь вернул на свои места скрещенные прежде указательный и средний пальцы правой руки, уселся на стуле по удобнее, облокотился на стойку обеими руками и поднял ладони к капюшону, скидывая его со своей головы.

Седовласый бармен на эту выходку никак не отреагировал. Однако, он повернул голову в сторону шатающейся на полке у него за спиной бутылки. Может быть, он боялся, что дорогая выпивка вот-вот рухнет вниз. Но всё, что произошло следом, резко вывело его из едва завертевшегося потока мыслей.

На барную стойку, удерживая себя одной рукой, рухнул следующий мужчина, которого Элизабет даже не стала провожать взглядом. Он хотел было встать, вернуться в драку, но к нему присоединился следующий. Оба они остались лежать на том же месте. Девушка крутилась. Её обступали с разных сторон теперь и прочие посетители. Их было не так уж и много, но все они явно не были довольны тем, что их покой таким наглым образом потревожили. Никто не мог предугадать, что же последует от неё теперь. Это мог быть крепкий и быстрый удар, точный бросок, она могла и уклониться, пропустив очередного нападавшего мимо своего тела. Казалось, что она видит вокруг себя всё, а все остальные не могут разглядеть ничего, слепо несутся на неё, как ошалелые, и тут же оказываются жестоко наказаны за такую глупость. Но вокруг Элизабет не было ни одного обычного пьяницы. Они были хорошо экипированы, хоть и не вооружены. Их движения были чётко выверены, и каждый в отдельности производил впечатление человека с богатым опытом различных схваток, включая рукопашные. И всё же ни один из них не был в состоянии достать её. Пока что.

Очень скоро толпа погасила бодрые и ритмичные движения Элизабет. Теперь не только она хваталась за руки нападавших, чтобы провести захват, но и её руки оказывались схваченными. Она пропускала удары. В лицо, в корпус, в живот. От последнего её даже подбросило немного вверх. Ударивший явно весил раза в три больше неё. На секунду ей поплохело, из глаз пропала ясность, воздух сдавило в грудной клетке. Но, стоило ей снова ощутить землю под ногами, как на лице Элизабет засияла довольная азартная улыбка. Она уклонилась от следующего удара здоровяка, и тот пришёлся на его товарища, напавшего сзади. Замахнувшись ногой, Элизабет крепко ударила громадного мужчину промеж ног. Теперь пришла его очередь терять землю из-под ног. Толпа вокруг неё словно замерла в этот момент. Как будто пьяницы и головорезы, собравшиеся вокруг, ждали от неё честной драки. От девушки, прожившей несколько лет в трущобах, на улицах, на пиратском корабле, вынужденной защищать себя и брата всеми доступными ей способами. Элизабет хотела посмеяться над ними, но сдержалась, выдав лишь ехидную улыбку.