Екатерина Коновалова - Победа в лабораторных условиях

***

С появлением в его жизни дядьки Ратмира у Генриха совсем закончилось свободное время. Доработав на фабрике, он теперь сломя голову нёсся в странную квартиру и там до ночи решал задачи, учил формулы и отвечал на каверзные вопросы. С некоторыми он с ходу не справлялся, и тогда, разворчавшись, дядька Ратмир выставлял его за дверь – думать. Решение обычно приходило или ночью, или на первом же скучном уроке – и после работы на фабрике Генрих снова бежал к учителю, поделиться идеей.

Закончился урок Слова Всевышнего – в этот раз они говорили о двенадцати ресницах на его открытом глазу, которые символизируют главных членов Совета магов, и о шести – на закрытом глазу, которые олицетворяют власть Ковена. От скуки Генрих весь урок упражнялся со счётом – придумывал, по сколько магов должно уместиться на одной реснице, чтобы в итоге весь анклав Верхнего Шеана влез Всевышнему на глаза.

Выйдя с урока, Генрих, впрочем, тут же выкинул из головы ерунду и, оглядевшись, метнулся в библиотеку, пока Рик не решил зажать его в углу и побить.

Библиотека в школе была маленькой, находилась в подвале и содержала в основном поучительные истории и притчи о благих людях и великих магах, то есть, по мнению Генриха, всякую ерунду. Но заведовала ею пожилая, сгорбленная и жутко злая госпожа Фьюз – ни за что на свете Рик не решился бы затевать потасовку у неё на глазах.

– А, Мортон, – проскрипела она, когда Генрих осторожно вошёл в комнату, и вернулась к своим делам за высокой деревянной стойкой.

Генрих, шёпотом поздоровавшись, скользнул за первый стеллаж и с удивлением наткнулся на притаившегося одноклассника. Нахмурился.

Толстый круглощёкий Сэм сидел на своей школьной сумке и читал объёмистые «Деяния великих магов».

– Ты чего тут? – спросил Генрих тихо, чтобы не навлечь гнев библиотекарши.

– От папы прячусь, – пожал плечами Сэм. – А ты?

После недолгих раздумий Генрих сказал:

– От Рика.

Сэм чуть подвинулся и кивнул на свободное место рядом. Генрих положил сумку и присел. Немного помолчали.

– Ты читал? – спросил Сэм осторожно.

– Угу. Скука. Сплошная магия.

– А мне нравится магия. Я бы хотел так уметь. Махнул рукой – и готово, – он и правда помахал пухлой ладошкой.

– Ты чего от папки-то прячешься?

– У него чаепитие с учредителями, – поморщился Сэм, – затащит и будет хвалить, а мне стыдно, у меня уши от этого горят.

– Дурак, – фыркнул Генрих.

Он бы, может, не отказался бы от похвалы учредителей. А Сэм нос воротит. Потом, чаепитие – там же, наверное, еда есть, пирожные всякие.

– Лучше бы вот тебя хвалил, – добавил Сэм, – ты умный. А я только книжки и читаю. Как ты всю эту математику понимаешь?

– Она лёгкая. Мне потруднее задачки задают дома, знаешь ли.

Сэм закрыл «Деяния», наклонил голову набок и спросил с любопытством:

– Как это – потруднее?

– Тебе скучно будет.

Сэм заверил его, что нет, и Генрих с удовольствием поделился.

– Греет служанка воду для ванны. В той ванне уже налита вода комнатной температуры. Вода на очаге уже кипит, а служанка медлит, думает, может, ещё погорячее станет. Проходит мимо домоправитель и говорит ей: «Дура, чем дольше ты кипятишь тут воду, тем холоднее у тебя выйдет ванна для хозяйки». Почему он так сказал и кто прав?

У Сэма от удивления открылся рот, глаза стали круглыми как двухкредитовые монетки.

– Ух ты! – протянул он. – И ты такое можешь решить?

– Раз плюнуть, – гордо сказал Генрих, но покривил душой.

Над этой задачей он полночи думал, хотя вышло и правда просто.

– Конечно, домоправитель прав. Воду служанка горячее не сделает, и без того кипяток. А чем дольше вода кипит, тем быстрее испаряется. В итоге в ванну попадёт меньше кипятка, и будет холоднее. Понимаешь?

Сэм быстро закивал, но смотрел всё так же восхищённо. Подумав, что это неправильно, Генрих спросил, стараясь, чтобы в голосе звучал интерес:

– Какая история из «Деяний» тебе нравится?

Улыбнувшись, Сэм ответил:

– Про первого короля Нового Остеррада и его ковен. Там читаешь и всё думаешь: сейчас будет война, сейчас все подерутся, а потом он так ловко проводит переговоры, что все расходятся миром. Я бы тоже хотел так уметь. Сказал что нужно – и все послушались. Если подумать, это ещё лучше магии, правда?

– Угу, – согласился Генрих, а потом Сэм вдруг протянул ему руку и спросил:

– Давай дружить с тобой?

Несколько раз удивлённо моргнув, Генрих пожал его ладонь и сказал:

– Давай.

***

Вообще-то, Генрих думал, что Сэм пошутил или сам не подумал, что ляпнул – но оказалось, он был серьёзен. Он на самом деле стал с ним дружить, садился за одну парту, говорил на переменах и с удовольствием слушал про физику и забавные задачки от дядьки Ратмира.

Он оказался, как решил для себя Генрих, немного неловким и забавным, но неплохим. Книжки пересказывал по памяти, в том числе и те, которых Генрих даже в руках не держал. Ему было жалко тратить деньги на всякие сказки и выдумки, а в исполнении Сэма они звучали увлекательно.

Стало проще на переменах – Рик и компания хоть и скалили зубы, не смели задирать Генриха в присутствии директорского сына.

А ещё у Сэма в карманах всегда была еда: конфеты, яблоки, домашнее печенье в кульке, хлеб в сыром, а то и с ветчиной, и он охотно делился этими припасами.

Как-то раз Генрих рассказал о новом друге дядьке Ратмиру, и тот неожиданно процедил сквозь зубы:

– Ты б с этим завязывал, малец.

– С чем?

– Водиться с богатеньким мальчиком – та ещё дрянь. Ещё погоди, его папаша узнает, что он сдружился с кем-то из трущоб – обоим вломит.

– Мне нравится Сэм, – возразил Генрих, проигнорировав упоминание директора.

– Тебе, видно, занятий не хватает, – отозвался дядька Ратмир и нагрузил его какой-то совсем уж непонятной задачей, к которой и неизвестно было, с какой стороны подходить.

– Дядька Ратмир, – спросил Генрих, просидев над задачей минут двадцать, – что это будет?

– Задача что, решена?

– Ещё нет. Что это будет?

Со вздохом дядька Ратмир подошёл, осмотрел стол, заваленный всякой всячиной, и уточнил:

– Что будет?

Генрих смотрел на разрозненные металлические части какого-то устройства. Там был и цилиндр с множеством крошечных отверстий, и зубчатая пластина, и длинная пружина, и золотистая подставка. Из всех предметов, находящихся на столе, этот незавершённый механизм больше всего притягивал взгляд Генриха.

– Музыкальная шкатулка для жены одного богатея. Сейчас мало кто умеет делать такие штуки, – наконец, ответил дядька Ратмир. – Что, сам сообразишь, как работает?

Получив такое неявное разрешение, Генрих забрался с ногами на стул и наклонился над механизмом. Пружина, конечно, должна была вставляться в цилиндр и вращать его – тут сомнений не было. Для гребёнки уже было подготовлено место на подставке. Выходило, что цилиндр будет крутиться под действием пружины, а гребёнка…