Ашира Хаан - Еще одна темная половина

Так вот что…

Вот…

Я все еще чувствую тонкие пальцы у себя на коже.

В меня все еще вжимается горячее тело.

Горячее.

Я должна была понять.

Она испуганно смотрит на озеро осколков вокруг.

Даша? Или Маша?

Ее губы все еще блестят от моей смазки.

Меня тошнит.

Голова кружится так, что кажется сейчас оторвется.

Я стучусь затылком о раму зеркала, но лучше не становится. С каждым ударом картинка в голове меняется:

…вот Люций вдалбливается в меня со всей силы, а я подаюсь бедрами вверх и вверх, и он рычит….

…вот Даша стонет от моих поцелуев, пока ее пальцы продолжают сновать у меня между ног…

…вот Люций распинает Дашу на столешнице и вжимает живот в край, пока нанизывает ее на себя…

…вот я прикусываю свое запястье, чтобы не закричать, пока Люций трахает меня языком…

…вот Даша стоит на коленях и блестящий от ее слюны член Люция входит в ее горло до самого конца…

…вот я стискиваю грудь Даши, выкручиваю ее сосок, царапаю ее плечи…

…вот…

…нет…

…нет…

«Ты тварь! – визжу я внутри своей головы. – Ты просто тварь! Похотливый выблядок!»

«А мне понравилось, – отвечает мне шелест внутри шелеста мыслей. – Она охуенно сосет».

Потребности, сказал он! Потребности!

Я бью себя торцом ладони в висок, чтобы заставить замолчать его шепот, свой шепот, изгнать воспоминания, но вместо этого они ломаются на куски и перемешиваются так, что уже и не отличить, что с кем происходило.

Люций трахнул официантку в туалете бара.

Я трахнула официантку в туалете бара.

Люций трахнул меня в туалете бара.

Блять, меня тошнит.

Я сбежала из бара, едва сумев одеться. Где-то потерялся бюстгальтер, совсем не помню, куда делась шапка, не нашла свой телефон, но ключи были в кармане, и это все что меня интересовало.

Добрести до ближайшего сугроба, набрать в ладони снега и окунуть лицо в колкие льдинки. Исцарапать всю кожу к чертям.

Хорошая боль, отрезвляющая.

Я помню, что в последний раз составляла каталог видов боли, когда лежала в реанимации. Там была боль от уколов – почти незаметная, проходящая. Боль от катетера – навязчивая, но безобидная. Боль постоянная, которая гнездилась во мне уже много месяцев. Если бы я избавилась от нее однажды, казалось мне, я стала бы самым счастливым человеком на свете. Еще была боль смертельная. Если она приходила – нужно было успеть вызвать врачей. Иначе все могло кончиться плохо. И однажды, когда я ударилась мизинцем о край кровати и взвыла – я расплакалась от счастья. Это была боль из той жизни, где хуже нее почти ничего не было, и в тот момент она была приветом из нормальной жизни.

А потом наконец пришла боль заживающего тела. Она была такой же сильной как боль тела умирающего, но оттенок ее был иной. Я знала, что выживу.

Если я снова начала различать сорта боли, значит дело плохо.

Значит поселившийся внутри меня Люций – болезнь?

– Я так тебя ненавижу… – прошептала я в то же самое небо, у которого часом раньше вымаливала своего вампира обратно.

Внутри меня шевельнулось что-то вроде ответа. Что-то вроде:

– Я рад, что наши чувства взаимны.

Джинсы промокли на коленях, руки замерзли и голова начинала болеть от холода. Или от отравления алкоголем. Надо было идти домой.

Тут недолго, минут десять пешком. Заодно согреюсь и немного протрезвею.

Надеюсь, сука-Люций больше не захватит власть над моим телом.

– Ты все делала сама.

– И звала официантку трахаться тоже сама?

– Бухая в хлам девка ввалилась к народу, бормотала что-то про «хочу-хочу», ушла, а когда за ней последовала Даша – схватила ее и засосала насмерть.

– Там был ты!

– Кто тебе доктор, если ты поверила?

– Я и сейчас не верю.

– Но идешь и говоришь сама с собой.

Я иду и говорю сама с собой. Это очевидно. Потому что до сих пор Люций, моя вторая – темная – половина, со мной не разговаривал. Он просто стал мной. Превратил меня из скучной-как-все женщины, которая только по пути с работы и могла мечтать о несбыточном в какое-то безумное ебанутое создание, темное и довольное собой.

Почти довольное. Потому что оказалось, что мне не хватает… короля. Пары. Кого-то, с кем можно разделить это злорадство, когда я разрываю в клочья очередного мудака, считающего одинокую девушку легкой добычей. С кем можно поделиться удовольствием от принадлежащей мне ночи. Кого-то, кто поделился бы со мной кровью, а потом затащил в свой еще более темный мир.

Балансировать на краю, не быть еще вампиром, хорошо помнить свою человеческую жизнь и играть в нее – отлично. Но делиться этим – было бы еще лучше. Может быть, мне блог завести? Телеграм-канал?

Три остановки автобуса, десять минут пешком, но когда восприятие растянуто, создается ощущение, что это какие-то бесконечные минуты и остановки. Я иду уже вечность, а впереди еще два двора. Нечищенные тротуары, глубокий снег. Это ужасно – ковылять по глубокому снегу, когда в тебе шесть долбаных лонг-айлендов. А что меня ждет утром… Ууууу… Лучше сдохнуть сегодня. Или стать вампиром.

Почему ни один вампир больше ко мне не приходит? Я хочу быть вампиром!

Если считать шаги, будет не так мучительно.

Тварь в голове заткнулась.

Это не Люций. Это мое представление о Люции. Моя тоска.

Как я могу по нему скучать, если он часть меня?

Но кто тогда сделал это со мной сегодня?

Выбираясь из сугроба, через который решила срезать путь, я поскользнулась и ударилась коленями об лед. Черт! Мокрые джинсы стесали кожу, сразу начало саднить даже через чудовищное опьянение. Сил встать совершенно не было. Было очень жалко себя и я тихонько заплакала.

Такая охренеть счастливая у меня стала жизнь – валяться в час ночи в феврале посреди чужого двора, пьяной и беспомощной и реветь.

– Посмотри, Серый, кто у нас тут. Девушка, у вас все в порядке? – ко мне приблизилась темная фигура, и я по привычке шарахнулась в сторону – и уперлась взглядом в любопытную добрую морду кавказской овчарки.

– Относительно… – пробормотала я и попыталась встать, но лед обжег голые ладони, и я зашипела.

– Давайте руку.

Я ухватилась за протянутую ладонь в грубой кожаной перчатке и все-таки выпрямилась.

– Спасибо… – начала отряхивать куртку и чуть не свалилась обратно.

– Эээээ, да ты пьяна, красавица.

– Немного, – я снова ухватилась за протянутую руку. Отпускать было страшно.

Настороженность внутри меня покосилась на этого слишком доброго человека. За последние месяцы я довольно много узнала о том, какими бывают люди, особенно мужчины, когда думают, что ты слабее их и находишься у них в зависимости. Но этот казался нормальным.

– Может быть, вас проводить? Опасно одной ночью гулять.