Максимилиан Жирнов - Свалка времени

– Почему ты мне сразу не сказал?

– Я не верю в призраков… не верил, пока не увидел досье. Да я и полковнику доложил только потому, что псих в архиве – случай из ряда вон выходящий. Он как твою фамилию услышал, здорово взъелся. Этого, говорит, быстро ко мне. Дыма без огня…

– Погоди-ка, – прервал Максим собеседника. – Как зовут отца?

– Моего?

– А чьего еще? Своего я и так знаю.

– Олег. Олег Шнырев. Я же Михаил Олегович.

Максима словно ударило током. Он схватился за голову, застонал и спросил:

– Самый отчаянный хулиган в классе?

– Да. Кажется, я понимаю, почему спасовали федералы. Они же материалисты до мозга костей!

Максим распахнул дверь:

– Поехали!

– Куда?

– На кудыкину гору! К тебе домой. Фотки смотреть.

Шнырев жил в пятиэтажке рядом с военным городком. Полицейский УАЗ-«бобик», натужно подвывая двигателем, вполз во двор и остановился на стоянке. Водитель-сержант распахнул двери. Максим вслед за капитаном поднялся на четвертый этаж и вошел в квартиру.

– Не разувайся, – буркнул Шнырев. – На улице не грязно.

За письменным столом сидела стройная девочка-подросток. Она что-то шептала и сосредоточенно выводила в тетрадке ровные буквы. Чуть вытянутое юное лицо, подведенные глаза, темные брови. Волосы собраны в хвостик. Почти красавица. Неужели она следующая?

– Папочка, ты так рано? – удивленно спросила девочка.

– Юль, я ненадолго. У меня дела, – ответил Шнырев и бросил Максиму: – Идем на кухню. Моя дочь готовится к олимпиаде по русскому языку. Не будем ей мешать.

– Она победит, – едва слышно прошептал Максим. Шнырев его, похоже, не услышал.

Капитан вскипятил чай и налил две чашки. Максим, не чувствуя вкуса, залпом выпил обжигающий напиток. Тело прошиб пот, футболка мгновенно промокла. Несколько солоноватых капель скатились на стол и расплылись на скатерти.

– Я сахар не успел положить, а ты все выхлестал! – укоризненно покачал головой капитан.

– Пить хочется. Жара ведь. С утра во рту – ни капли. Фирсов как-то не догадался…

Несколько секунд Шнырев смотрел на Максима круглыми глазами. Наконец, он прокашлялся:

– Ты что, все это время терпел? Мог бы, пока в КПЗ сидел, попросить воды!

– Да кому я нужен…

– Отписывайся потом за труп! Нас бы шеф во все дырки…

– С этого и надо было начинать! – хохотнул Максим. – Вот она, цена вашей заботы! Фотки тащите!

Шнырев наполнил еще одну чашку и принес фотоальбом. Максим, прихлебывая чай, перевернул несколько картонных листов с прикрепленными к ним пожелтевшими снимками. Наконец, он нашел то, что искал: фотографию пятого класса с подписями вокруг улыбающихся детских лиц.

– Это мой отец, – ткнул капитан в лицо веснушчатого мальчугана с темным провалом на месте передних зубов. – Подрался. Хорошо хоть, не коренные выбили.

– Странно, – сказал Максим. – Вроде Иван – самое распространенное имя. А в классе он всего один. Иван Архипов.

С фотографии печально смотрел самый обыкновенный мальчик. Прямые нечесаные волосы, ровная, едва заметная линия тонких губ. На лице застыла смесь напряжения и страха. Весь вид несчастного ребенка говорил, что жизнь причиняет ему невыносимые страдания.

– Жаль, у него не было пистолета, – вырвалось у Максима.

– Почему? – Шнырев даже подскочил.

– Тогда мне не пришлось бы расхлебывать это дело. Все закончилось бы еще в те далекие времена. Ладно. Осталась самая малость: найти могилу.

Капитан поднял трубку телефона. Несколько минут он разговаривал, потом положил трубку:

– Плохо дело. После гибели сына Архиповы уехали. Их следы затерялись. Родственников, похоже, нет.

– Не знаю, что у меня получится, – сказал Максим невпопад. – Вы меня не подкинете?

– Без вопросов. Куда скажешь!

Максим выбежал из квартиры, перепрыгивая через ступеньки, слетел в подъезд и вскочил в «бобик», в клетку для задержанных.

Сержант-водитель от удивления даже раскрыл рот:

– Ты чего? – только и смог вымолвить он. – Давай к нам!

– Мне надо побыть одному, – пояснил Максим. – Поехали на старое кладбище.

Из подъезда, поправляя кобуру с пистолетом, выбежал Шнырев. Капитан хлопнул дверью. Сержант повернул в замке ключ. Взвыл мотор, и старенький УАЗ покатил по душным, пыльным улицам. Сквозь решетку Максим увидел, как блеснул самолет – памятник у входа на военный аэродром. Летное училище.

Если бы не рост… не возраст… можно было бы пойти учиться на военного летчика. Но что потом? Всю жизнь слушаться отцов-командиров? Максиму хватило и сборов на военной кафедре. Но какая ирония судьбы: мечтать о небе, а получить подготовку командира «Осы» – зенитно-ракетного комплекса. Как говорится: сами не летаем и другим не даем. Зато твердая «пятерка» и похвала седого полковника: «Этого раздолбая хоть сейчас в бой!»

Возле кладбищенских ворот Максим заорал, пытаясь перекричать двигатель:

– Стойте! Стойте!

Водитель ударил по тормозам. Максим выскочил из клетки, спрыгнул на раскаленный асфальт и бросился к цветочной лавке. Пожилая женщина в длинном черном платье изумленно заморгала глазами:

– А мы думали, тебя…

– На расстрел везут? Не, пока пожалели. Можно две гвоздики?

Женщина назвала цену. Максим расплатился и сел на заднее сиденье «бобика».

– Ты переплатил за цветы, – заметил Шнырев. – В магазине они втрое дешевле.

– Как писали классики: торг здесь неуместен.

На перекрестке главных аллей Максим попросил сержанта остановиться:

– Давайте сделаем так: вы осматриваете кладбище слева, а капитан – справа. Глядите во все глаза, старайтесь не пропустить никого!

– А ты?

– А я пойду посередине, – Максим вздохнул и добавил: – Его унесло лунной тенью.

– Что? – воскликнули оба полицейских.

– Простите. Задумался.

Максим положил на плечо цветы и, как робот, мерно зашагал по аллее. Краем глаза он заметил, как рабочие, которые ставили новый памятник, почему-то попятились. Усатый здоровяк споткнулся и едва не наступил в только что залитый цемент. Да что не так-то?

Деревья вдруг изогнулись и превратились в шершавые, со светлыми прожилками, стены тоннеля. В конце него, огороженный недавно выкрашенной оградой, высился украшенный живыми цветами крест. И Максим точно знал, что написано на табличке.

Он даже не пробежал, скорее, пролетел расстояние до могилы и осторожно положил на ровно подстриженный холмик две гвоздики. Алые цветы на темной траве казались огнями давно ушедшего поезда.

– Ну, привет! – раздался высокий голос. – Что, Машка наябедничала? Тоже мне, душа неприкаянная!

У могилы, положив руку на крест, стоял Иван Архипов – несчастный пацан с фотографии. Его лицо опухло от побоев, разбитый нос напоминал лепешку.