Алексей Рожков - Стеклянные души

– Изард, – он снял кожаную перчатку и протянул руку. – Думаю, я именно тот, кто тебе нужен.

Рукопожатие незнакомца было крепким ровно настолько, чтобы не было больно и в то же время, демонстрирующее свою власть.

– Откуда… вы знаете, что… или кто мне нужен. – казалось, каждое его слово прогрызало себе путь наружу, вырываясь болезненной хрипотой.

– По этой улице ходят лишь заблудшие души. А я точно знаю, как им помочь.

– Вы… психиатр, что ли? – недоверчиво прохрипел он.

– Я всего лишь бармен. Мой бар здесь неподалеку, – он махнул рукой в конец освещенной улицы. – Уверен, ты проголодался, а я подаю отменный куриный суп.

Он пожал плечами, от мысли о супе в его животе громко заурчало. Понимая неизбежность своего положения, без единого слова мужчина последовал за незнакомцем.

Внутри было на удивление уютно. В воздухе витал аромат специй: кардамон, корица и… бергамот? В полумраке зала таились массивные деревянные столы. Некоторые из них терялись в темноте, отчего казалось, что пространство растягивается до бесконечности. Он сел за барную стойку, над которой нависали зеленые полусферы ламп, и рассматривал зеркальные полки с бутылками. Тем временем хозяин гремел посудой на кухне.

– Свежую зелень добавить? – послышался приглушенный голос бармена.

– Да… спасибо!

Через минуту перед ним стояла глиняная миска с супом. Он жадно похлебывал бульон и закусывал кусочком черного хлеба с чесноком.

– Что тебя привело сюда? – спросил Изард, когда тарелка опустела. – От чего ты бежишь?

– Наверное, от себя, – он уныло склонил голову над стойкой, пытаясь собраться с мыслями. – Понимаешь… я просто не хотел ехать… домой. Уже несколько месяцев подряд я… не сходил с протоптанного пути под названием «дом – работа». Мне хочется… добавить в свою жизнь хотя бы несколько капель красок, – он обреченно вздохнул. – Приходить домой… и ощущать объятия любимого человека… Мне хочется… Не знаю, перестать чувствовать это… тошнотворное одиночество.

Бармен внимательно слушал. Иногда понимающе кивал. Его же плотину безразличия, наконец, прорвало и он вылил на Изарда всё, что изнашивало годами его душу. Дослушав рассказ до конца, бармен молча наклонился под стойку и выудил стройную бутылку с зеленым напитком. На стойку опустилась коньячная рюмка.

– Я тебя очень хорошо понимаю. И у меня есть решение, – он с легкой улыбкой указал на бутылку.

– Нет… Я не пью. Совсем.

– Ха, не переживай – это не алкоголь, – Изард обошел стойку и сел рядом. – А если я скажу, что один глоток из этой бутылки позволит не просто забыть твою серую жизнь, но и наполнить её такими впечатлениями, которые тебе и не снились.

– Ну, не знаю… я не уверен.

– Если не увлекаться, это совершенно безопасно. Представь, рюмка зеленой жидкости и твой мир изменится навсегда. Ты окажешься в месте, где тебя любят и ценят. Разве не об этом ты всегда мечтал? – бармен наполнил рюмку и наблюдал, как страх в глазах мужчины сменяется сомнением, предвкушением и, наконец, азартом.

– Пожалуй… хуже мне уже не будет.

И он сделал глоток.

– Рад снова видеть, приятель. Что будешь пить? – глубокий добродушный голос бармена наполнил жизнью пустой зал.

– Как… ты их делаешь?

Он сидел на высоком стуле, уныло склонив голову, и рассматривал темные полосы древесины на барной стойке. Столько лет жизни, и всё ради того, чтобы однажды стать подставкой для тысяч пьяных локтей.

– Твои… коктейли, что в них… наркотик?

Бармен держался в полумраке своей бутылочной империи и мелодично расставлял чистое стекло.

– Воспоминания, – бросил он, ничуть не задетый таким вопросом, – чистые, концентрированные воспоминания людей. Каждая бутылка уникальна, как и человеческая судьба. – голос стал ближе. – Ты ведь знаешь, что алкоголь – это тоже наркотик, но всё равно пришел в бар.

– Тонко… – он грустно ухмыльнулся. – Лучше… налей еще… той, зеленой. Как в прошлый раз.

– Должен тебя предупредить, – Изард выдержал паузу. – Не увлекайся. Каждый глоток из этой бутылки дарит тебе чужие воспоминания. Но вместе с тем стирает часть твоих, наиболее ярких моментов жизни. Опустошив бутылку, ты рискуешь потерять себя.

– Я тебя… понял. Наливай.

Вновь зазвенело стекло, сифон под стойкой изверг из себя шипящую содовую. Пробковый ко́стер, подобно хоккейной шайбе, скользнул по барной стойке и остановился перед его носом. Какой любопытный логотип: голубь, пробитый стрелой. И кровь, капающая в кубок. Не совсем подходит для бара. Неважно, потом спрошу. Его мысли прервал ворвавшийся хайбол с зеленым шипящим напитком. Мускулистая рука, по локоть замотанная полоской красной поношенной ткани, отправила в бокал пару густых капель.

– Катализатор, – ответил бармен на незаданный вопрос, – сделал акцент на теплых оттенках, угощайся, – густые капли медленно распускались внутри бокала ярко-желтым цветком. – И заметь, никакого алкоголя!

Последнюю фразу бармена он пропустил мимо ушей и завороженно смотрел на свой коктейль. Реальна ли Адна? От волнения у него закружилась голова. Там я найду свое счастье. Кажется.

В нерешительности он сделал пробный глоток. Знакомое тепло разлилось по всему телу, пробуждая такие далёкие, чужие воспоминания. Мурашками по коже пробежал едва уловимый летний зной. Большими глотками он опустошил бокал, и мощная волна воспоминаний сбила его с ног. Он упал со стула, но не коснулся бетонного пола. Бар растворился словно зыбкий мираж, его тело то закручивало в спираль, то растягивало, как мокрую тряпку. Он летел сквозь чернеющую пустоту, пока раскалившийся добела солнечный диск не ослепил его.

Прищурившись, он опустил взгляд и увидел вдалеке лес из кубических башенок. Казалось, какой-то великан играл в кубики и хаотично ставил их друг от друга, отчего одни выпирали углами наружу, другие наполовину нависали над многоэтажной пустотой. Особую красоту добавляла неравномерность башенок. Одни уходили на десять-двадцать ярусов вверх, другие же состояли всего из пары-тройки кубов. На крыше таких «коротышек» располагался цветущий сад.

В каждом из таких кубов жила одна, как правило счастливая, семья. По крайней мере до появления «Шума» их городок считался райским местечком, не знающим горестей. Но с тех пор, как мужчин начали призывать на службу национальному исследовательскому институту, жизнь многих семей омрачилась трагическими потерями. Не многие возвращались домой. Но ему повезло, скоро он увидит своих дочерей и красавицу жену.

Отыскав среди разноцветных кубов свой, аквамариновый с круглыми окошками, он облегченно вздохнул. Много раз ему снилось, как он возвращается домой и не может его найти. На его месте красовалась совсем другая квартира, в которой жили чужие люди. Он просыпался в холодном поту, осматривал свой черно-белый мир и каждый раз давал себе обещание вернутся, во что бы то ни стало воссоединиться с семьей. И он его сдержал.