Алексей Рожков - Стеклянные души

Воодушевленный предстоящей встречей он быстро направился к дверям. В холе его встретил Рауль – престарелый темнокожий вахтер с необычайно добрым сердцем:

– С возвращением! Мы все по вам очень скучали, – мужчина поднял вверх палец, требуя ещё минутку внимания, – Кстати, для вас скопилась почта. Возьмете сейчас, или зайдете позже?

– Позже, Рауль. Сперва я хочу повидаться с семьей.

– Конечно. Девятый этаж, – вахтер смутился и поспешил исправиться. – Что это я. Вы же всё помните.

Двери лифта мягко разъехались, приглашая войти внутрь. Белые стеклянные стены заботливо окружили его. Он коснулся сенсорной панели и лифт бесшумно устремился вверх. Еще пара секунд и… Он был взволнован и чертовски счастлив. Не успели двери открыться, как из дальнего конца коридора ему навстречу побежали две круглощеких девочки с худенькими косами.

– Папа! Папа вернулся! – радостно закричала одна.

– Мама, скорее, папа вернулся! – отозвалась вторая.

Они подбежали к нему и, встав на носочки, крепко обхватили за пояс.

– Как же вы вымахали! А ну-ка, идите сюда, – он бросил на пол свой мешковатый рюкзак и, подхватив девочек на руки, быстро закружился, наслаждаясь радостным детским смехом. Увлеченный игрой он только сейчас заметил на пороге стройный силуэт женской фигуры. Он опустил детей на землю. Те картинно упали на пол. Вдоль коридора к нему навстречу шла Адна. Стройная и хрупкая, словно балерина из музыкальной шкатулки, она ступала почти бесшумно в своих мягких пушистых тапочках. Зеленый домашний халат она накинула поверх грубой ночной рубашки. На голове копна графитовых волос была заколота золотыми спицами, а по оливковому лицу текли неудержимые слезы. Ещё мгновение и он заключил её в свои крепкие безмолвные объятия. Слова были излишни. Он целовал ей шею, вдыхая пряный аромат духов, осыпал поцелуями щеки, пока, наконец их губы не соприкоснулись, пробуждая обжигающую эйфорию.

В доме все было по-старому. Аквамариновые стены были увешаны фотографиями, плакатами из любимых фильмов дочерей, безделушками, купленными в путешествиях. Золотые солнечные лучи проникали из больших круглых окон, наполняя теплом пустынного цвета столовую.

– Пойдем, скоро будет готов обед, – Адна потянула его за рукав в сторону кухни.

– Постой! А как же подарки.

– Подарки! Подарки! – девочки запрыгали от радости окружив тяжелый рюкзак отца.

– Ну-ну, тише, – он выудил из рюкзака куб в зеленой оберточной бумаге. – Левана – это для тебя, – девочка уже было потянулась за подарком, но отец поднял его высоко над головой. – Нет-нет. Откроешь его в день Солнца. А пока я повешу его на солнечное колесо, – он достал второй, продолговатый, подарок и повесил с другой стороны колеса. – Это для тебя Клер. И помните, если откроете раньше срока, то подарки превратятся в угольки.

Мужчина подошел к Адне и протянул ей небольшую коробочку, перевязанную фиолетовой лентой.

– А это для тебя. Положишь сама?

Закончив с раздачей подарков все, наконец, собрались за большим круглым столом. Это был их первый за три года совместный обед. Девочки лениво поковырялись вилками в пюре, разворошили котлеты и отправились смотреть мультики. Он же сметал со стола блюдо за блюдом, не переставая нахваливать мастерство жены.

– Как же вкусно! Я так скучал по домашней еде. Там у нас были одни сухие пайки. Уже через полгода они встали у меня поперек горла, но выбора не было.

– А как оно было… там, в Шуме? – спросила Адна, осторожно подбирая слова.

– Плохо. Тихо. Одиноко, – его лицо застыло в каменной гримасе боли.

– Прости…

Больше они к этой теме не возвращались и доедали, обсуждая какие-то отвлеченные темы. Адна сплетничала о жизни друзей, рассказывала, что нового произошло за это время в городе, какие открылись магазины и развлекательные места. Она всеми силами пыталась вычеркнуть свой ошибочный вопрос и, кажется у неё это получилось. На лице мужа появилась жизнерадостная улыбка.

Отобедав, он тихо наблюдал за тем, как Адна медитативно разбирает какие-то бумаги, делая пометки в миниатюрной записной книжке. Иногда она сосредоточенно собирала из листа бумажный комочек и кидала через плечо прямо на пол. Вскоре весь пол покрыли бумажные ёжики. Над одной из листовок она задумалась дольше обычного. Явно нервничая, она сняла очки, помассировала переносицу и осторожно обратилась к мужу.

– Хафи, я тут подумала, – начала она издалека, – дети давно не проводили время со своим отцом. Я понимаю, что ты только приехал и тебе нужен отдых. Но в пятницу начинается празднование в честь дня Солнца. Может быть мы сходим туда все вместе?

Он задумчиво молчал, словно и не заметил вопроса жены.

– Будет ярмарка, – не сдавалась Адна, – карусели, концерты и целый океан уличной еды.

На слове «еда» Хафи оживился, выйдя из транса:

– Хм. Почему бы и не сходить. Покажи-ка, что у них там за программа, – он взял у Адны листовку и взглянул на список. Но вместо мероприятий на изрядно потрепанном огрызке листа в клетку был список продуктов: огурцы – 1 кг, молоко – 1 пакет, макароны-рожки, если не будет, то улитки, банка сардин, батон хлеба.

– Что… это значит? – спросил он у Адны внезапно охрипшим голосом, но та растворилась прямо у него на глазах вместе со всем домом. Он стоял посреди супермаркета в отделе консервов, держа в руке список покупок, написанный рукой Риты. Металлическая банка катилась по полу, ловко маневрируя между ног покупателей.

– Мужчина, что ж вы сардинами-то разбрасываетесь? – тучная тетка с телегой остановила своей слоновьей ногой сбежавшие консервы, одновременно преградив ему путь к отступлению.

Ему показалось, что воздух вокруг наэлектризовался и стало нечем дышать. Адна! Она разозлится, что я исчез. А исчез ли я? Корзина полна. Пора выбираться из лабиринта. Он схватил с полки новую банку консервов и, смешавшись с толпой, поспешил к кассам через другой выход.

На улице его встретила мерзкая слякотная зима. Старясь не поскользнуться на подмерзших лужах, он пробирался сквозь толпящихся на остановке прохожих. Подъезжали автобусы, выплевывали из своих теплых желудков помятых пассажиров, а затем вновь проглатывали замерзшие на улице толпы. Те яростно штурмовали транспорт в надежде заполучить лучшие места. Впереди крикливо сигналил снегоуборщик, разгоняя с тротуара упрямых прохожих. Не желая и дальше бороться с городской стихией, мужчина свернул в переулок и дворами направился к своей седой обшарпанной панельке. Сколько судеб она погубила своим беспросветным бытом? Но опустевшие улицы лишь молчаливо провожали его оранжевым светом фонарей. Он машинально набрал код домофона, проверил почту в ящике – пусто. Ключ в замке постоянно застревает, пришлось подергать его вверх-вниз, проталкивая вперед. Один оборот – значит, она уже дома, ждет его. Опоздал, предчувствие неминуемого скандала комом встало в груди.