Ирина Вольная - Небеса. Близнецы-2

– Я так люблю тебя, Томас! – пылкое и волнующее признание сорвалось с ее губ и не могло не тронуть мужское сердце. Он знал ее с самого детства, они росли вместе и он всегда тепло относился к ней. Сколько раз они сбегали в какой-нибудь портал и прятались от разгневанного Доминика, сколько раз он баловался ножом, нанося себе порезы, чтобы маленькая Соломея тренировалась в своей силе. Маленькая и хрупкая, она, как младшая сестра, всегда была с ним. Но девочка подросла, взгляд ее изменился и как только Томас понял, что прикосновения и объятия его нареченной сестренки вышли за пределы дружественных, стал все чаще находить причины уклоняться от встреч, со временем закрепив это уже на подсознательном уровне.

– Я знаю, цветочек, – рука ласково гладила ее волосы.

Портьера резко отдернулась в сторону, открывая друзьям обзор на обнимающихся.

Восемь пар глаз по-разному устремились на парочку. Немая сцена застыла лишь на минуту.

– А ну убери от него руки! – тишину нарушил голос Лауры и, подскочив к Соломее, она оттолкнула ее в сторону, – ты кто еще такая? Вон отсюда!

– Лаура! Соломея! – Томас не успевал переключаться на девушек, стоило ему окрикнуть одну в попытке остановить словесные претензии, как другая выпорхнула за портьеру.

– Я от тебя такого не ожидала. Мы с Ташей щадили твои чувства, не напоминая о Еве! А ты через два месяца уже… зажимаешься с другой! – Лаура была вне себя и, казалось, снова вернулась ее забытая стервозная половинка, – не попадайся мне больше на глаза!

Развернувшись на каблуках, она вылетела из вип-зоны.

– Я поговорю с ней, – Алан поспешил за Лаурой.

Таша не сводила укоризненного взгляда с Томаса.

– Смайлик, ну что ты, это же Соломея, они выросли вместе, они друзья, – Фабиан вклинился в разговор, приобнял девушку со спины и прижал к себе. Таша тут же расстаяла, а на лице вновь засиял ее коронный "смайлик".

Томас перекинулся благодарным взглядом с другом и тот ему подбадривающе подмигнул.

– Ты куда? – насторожилась Таша, почувствовав рывок Томаса вперед.

– Ее привел сюда Юлиан, и я готов поклясться, что не просто так. Он что-то задумал – я должен выяснить что это! – голос Томаса звучал очень решительно.

Он нашел его в общем зале, когда тот вел оживленный разговор в компании дипломатов.

– Что тебе нужно Юлиан? – не обращая внимание на нарушение форм делового этикета, Томас "взял быка за рога".

– Мне нравится твой деловой подход, Томас, – хитро улыбнулся тот, подхватывая его под руку и уводя в сторону. Он ждал его. Знал, что Томас скоро появится. Будто все шло по заранее составленному сценарию, и Томас это почувствовал, – как тебе сюрприз? Миленькая девочка, не правда ли?

– Где она? Если с ней что-нибудь случится, знай, что договору конец!

– С ней ничего не случится. Но мне кое-что нужно.

Томас усмехнулся, он так и знал!

– Орден предоставил тебе все, что было согласовано в договоре, – холодно ответил Томас.

– Мне нужно имя нового Просвещенного. И ты мне его дашь, если не хочешь, чтобы девчонка пострадала, – видимо Юлиану надоело хитрить и улыбаться.

– Снова эти игры, Юлиан. Ты, верно, забыл, что я не поддаюсь на шантаж, – ледяным тоном напомнил Томас и каблуком ботинка жестко наступил на дрогнувшую тень стоявшего напротив Тудора.

– Все меняется, теперь ты в Ордене, и у тебя появились точки давления. На этот раз я ими воспользуюсь.

– Ошибаешься. У тебя не будет такого шанса, – сквозь зубы прошипел Томас, – я знаю, что должен сделать!

Фейерия решительно шла вперед, точно зная дорогу. Я и Авель еле поспевали за ней, оставляя позади нас опущенные в знак почтения головы тех, кто попадался нам на пути.

– Авель, скажи, какой сегодня день? – я замерла. Этот вопрос заставил тревожно забиться сердце. Если, по словам Фейерии, прошло около двух месяцев или больше, то вероятнее всего я… Ответ пугал меня, но я должна была его услышать.

– Завтра большой праздник. День Живой Росы, – мечтательно ответил Авель.

– А сегодня? И можешь просто назвать число и месяц?

– Тридцатый день июня, – с заминкой, но все же ответил Авель.

У меня перехватило дыхание, и я сжала локоть Авеля. Мое совершеннолетие через неделю! Не пропустила… Я облегченно вздохнула, а мысли как листья листопада закружили в голове. День рождение. Моё. Лауры. Школа. Выпускной. Друзья. Томас! Я шумно выдохнула и почти повисла на руке Авеля, согнувшись под тяжестью этих мыслей.

Фейерия молча остановилась у дверей, разглядывая вьющееся растение перед дверью. Тонкие и длинные ветви с острыми шипами переплетали дверь. Растение медленно вилось, словно живое, выпуская свои шипы, и снова их пряча, вводя в заблуждение всякого, кто захочет проникнуть внутрь.

– Что это?!

– Это печать, Верховен сейчас не может принять. Это происходит каждый раз, когда он впадает в транс, – объяснил Авель.

Фейерия протянула руку к лианам и те тут же выпустили навстречу ей свои остроконечные шипы. В страхе она отдернула руку, ее лицо побледнело.

– Ева?! – услышала я, как она зовет меня и, отпустив локоть стража, подошла к ней, – избавься от них.

– Я? – ее просьба выглядела странной, глаза испуганно смотрели в одну точку.

– Не все же мне самой делать! – тон ее голоса немного повысился.

– Но я не знаю как, Фейерия.

Фейерия взглянула на меня, и я увидела в них такой холод, что меня передернуло. В ту же секунду она схватила мою руку и не успела я опомниться, как она резко запустила ее в самую гущу лиан.

Я громко вскрикнула, почувствовав, как множество шипов протыкают мою кожу. Слезы сами хлынули из глаз, смывая потоком остатки созданного моим воображением ангельского образа Фейерии. Попытки вырвать руку не увенчались успехом, ее хватка была на удивление совсем не женской. Жгучая боль охватила всю руку, опираясь другой рукой о смежную стену, я через пелену слез смогла разглядеть, как ветви лианы медленно растворялись перед глазами. Рука бессильно упала и повисла вдоль тела, когда ее отпустили.

Авель осторожно подхватил ее, укрыв белым шелковым платком, на котором тут же выступили крохотные капельки крови.

– Спасибо, – только и смогла прошептать я Авелю в благодарность.

Дверь с шумом открылась под натиском рук Фейерии, и мы вошли в довольно таки большое и просторное помещение. В центре на круглом расписном ковре в окружении множества мягких подушек сидел мужчина лет сорока пяти. Его мужественное лицо было исполнено смирения и покоя, темные волосы аккуратно зачесаны назад. Глаза его были закрыты, а руки ладонями вверх лежали на коленях.

– Как долго он будет в таком состоянии?

– Я не знаю, – Авель покачал головой, – обычно никто не нарушает его уединения в такие минуты. Верховный Приам всегда делал это в одиночестве.