Юлия Кои - (Не)нужный омега

– Конечно, – ни один мускул не дрогнул на лице альфы. Ничего сложного – повидаться с мальчишкой, он сможет это вынести. Пусть в этом и мало приятного.

– Кстати, можно назначить встречу прямо сейчас. Он как раз с нами.

Виктор глянул на одну из машин, на которую указал Константин, и едва не отшатнулся. Елисей был похож на взъерошенную ворону, только что вытащенную из стиральной машины. Нос покраснел, как и глаза, сам бледный, а волосы торчат в разные стороны.

Но альфа направился к нему и наклонился, дожидаясь, когда омега опустит стекло.

– Здравствуйте, Виктор Львович.

Почему-то Елисей всегда здоровался первым.

– Здравствуй, – на Виктора пахнуло удушливой жарой салона, смешанной с прелым горьким феромоном, но он не подал виду. На этот раз даже оказался не против, мозги прочистило на раз два, и назойливое видение, в котором он раздевает только что встреченного солнечного омежку, испарилось. – Как себя чувствуешь?

Альфа заметил, что Елисей одет еще теплее, чем обычно. А запекшиеся губы и синяки под глазами навевали не самые лучшие предположения. И как он должен зачать здоровое потомство с этой щепкой? Он же переломится, если его обрюхатить.

– Нормально, – улыбнулся Елисей. – Спасибо, что подошли. Я знаю, вы заняты, но может быть, придете к нам на ужин на днях?

– Конечно, – почему-то первой мыслью было, что он увидит светловолосого омегу. И на этом фоне даже феромон Гончарова младшего не казался преградой.

– Спасибо, – Елисей снова улыбнулся и тут же закашлялся, извиняясь. Виктору стало его даже жаль.

Страшненький, никому не нужный омега перейдет с рук родителей на его. И это он будет слушать его кашель по ночам вместо стонов.

– Закрывай окно, иначе еще сильнее простудишься, – строго проговорил альфа и проследил, чтобы Елисей исполнил его просьбу немедленно. – Передай родителям, чтобы ждали меня завтра.

Елисей кивнул, вытирая выступившие на глазах слезы, и Виктор зашагал прочь. Раньше его не беспокоил брак настолько, чтобы думать о чьих-то ночных стонах. У него и без этого проблем хватало, однако сейчас явственно представилась угнетающая картина ночей с Елисеем. Если бы вместо него Виктор мог взять того улыбчивого парня с безумно уютным феромоном, то поменял бы омег не раздумывая.

Елисей

После возвращения домой Елисею не сразу удалось прийти в себя. Щеки горели словно в лихорадке и омега расхаживал по комнате, чтобы успокоиться, но это не слишком помогало. Он до сих пор видел Виктора, образ которого отпечатался на сетчатке. Как он подошел к нему, как попросил закрыть окно, беспокоясь о том, что он может простыть. Альфа действительно думал о нем, не следовало в нем сомневаться.

Елисей приложил ладонь ко лбу. Похоже, его на самом деле продуло, иначе почему бы температура подскочила? Но это была такая мелочь. Омега собирался во что бы то ни стало присутствовать на ужине, сидеть рядом с Виктором и получить его внимание. Внутри все дрожало от одной только мысли о их близости, возможности поговорить.

Дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену и прервав размышления омеги.

– Ой, прости, – тут же послышался мягкий мелодичный голосок, и Елисею показалось, что солнце попало к нему в комнату. Он таращился на заглянувшего к нему Никиту, и не мог заставить себя сказать хоть что-нибудь. Тот словно излучал свет своими золотыми локонами и загаром. Когда омега приблизился, Елисей разглядел глаза цвета меда, как и у всех в их семье. Кроме него.

– Похоже, мы теперь соседи. Я тут принес кое-что, – омега без всякого смущения подошел к Елисею, и разместившись на постели, протянул ему шоколадку.

– Спасибо, – Елисей принял подарок, не зная, что стоит сказать еще. – Как вы добрались?

– Нормально. Я почти все время спал. У вас тут так уныло, все серое и холодрыга, что постоянно клонит в сон. На юге лучше.

– Я никогда не был на море.

– Оно и видно, – усмехнулся Никита. – Тебе бы не помешал загар.

Елисей окончательно смутился. С ним никогда не разговаривали так. Никита не сказал ничего плохого, но стало неудобно.

– Спасибо, – зачем-то повторил Елисей.

Он испытывал неловкость рядом с таким красавцем, который чувствовал себя столь непринужденно, будто они все эти десять лет виделись каждый день. Елисей поковырял пальцем обертку шоколадки и понял, что это его единственный шанс пообщаться с кем-то настолько активным и свободным. Похоже, на юге омегам больше позволялось, хотя, кого он обманывал. Все дело в его болезни. Не будь он так слаб, ходил бы в школу и университет, гораздо чаще виделся с Виктором и уже…

Щеки равномерно залило румянцем, который тут же перекинулся на шею. Елисей вздрогнул, заметив на себе взгляд Никиты.

– У тебя все хорошо? – неуверенно спросил тот, чуть отклонившись.

– Да-да, просто немного простыл, – соврал Елисей, краснея еще сильнее.

– Ну ладно. В общем, я просто зашел поздороваться. На улице ты почему-то не вышел.

– Я могу заболеть, если пробуду на холоде слишком долго, – поспешил объяснить омега. – Это не потому, что я не хотел.

– Ясно. А я-то уж подумал, у вас с любимым размолвка.

– С любимым? – не понял омега.

– С женихом, – медленно проговорил Никита.

– Ааа, ты про Виктора Львовича. Все в порядке, он знает, что мне следует беречь себя.

Глаза Никиты после этих слов стали круглее.

– Как у вас тут строго, – присвистнул он. – Я бы не смог. Уже пузатым бы ходил от такого альфы.

Елисей вздрогнул, крепче сжимая шоколадку, которая начала плавиться от его тепла. В словах Никиты не было ничего угрожающего. Должно быть, он хотел сказать комплимент, но отчего-то Елисею стало не по себе. В их доме все привыкли к тому, что он и глава клана помолвлены. Дело шло к свадьбе, пусть они и не общались почти. Они должны были вступить в брак, так было суждено. И само собой разумеется, Елисей восхищался им, пусть и издалека. А Виктор Львович был к нему добр и вежлив. Этого хватало для грез о идеальном браке. Иногда омега представлял, как все будет. Что альфа будет его целовать и обнимать. Его мечты были наполнены нежностью и трепетом, и всегда крайне целомудренны.

Истрактовав молчание Елисея по-своему, Никита добавил.

– Вам же все равно можно. В любом случае заключите брак.

Омега кивнул, больше не проронив ни слова. Вскоре Никита ушел, оставив в комнате Елисея едва уловимый шлейф своего феромона, навевавшего мысли о теплом зимнем вечере у огня с чашкой какао. Омеги не должны были чувствовать друг друга. В крайнем случае, запах вызывал отторжение однополых представителей вида. От Никиты же исходил такой дивный аромат, что даже Елисей его почувствовал, и он не вызвал неприязни. Скорее, легкий привкус грусти.