Александр Головко - Герой вечного времени

Дарина всячески подчёркивала любовь к творчеству Станислава, полагая, что через стихи найдет тропку и к сердцу поэта. Расчёт оказался верным, но не скорым… Избранник был из тех людей, кто любил больше себя в поэзии, а не поэзию в себе.

Усложняло ситуацию и то, что у Дарины был семилетний сын от первого брака, жила она у матери, не боясь за него, часто оставляла с ней мальчишку, и охотно присоединялась к разного рода творческим мероприятиям. Бабушка души не чаяла во внуке, тот в сентябре уже должен пойти в первый класс.

Ольга, так случилось, в тайне была неравнодушной к Андрею. Но он женат и их сближение казалось невозможным. Молодая женщина не теряла надежды… Она воспитывала дочку такого же возраста, как у Дарины, потому дружба двух товарок становилась всё теснее.

Бывший муж Ольги оказался человеком порядочным. Полюбив другую, оставил жене квартиру, поддерживал ребёнка материально.

Впрочем, Ольга и сама, работая в адвокатской конторе, имела достаточно средств для проживания с дочкой.

До встречи с компанией поэтов жизнь вела размеренную, но в духовном плане, как говорят грузины: «чего-то нэ хватало». Это «чего-то», как ей казалось, она нашла в творчестве. Посещала литературные объединения, где много интересных людей – пишущих, поющих, играющих.

Николай Белинский в этой компании был старше всех – за пятьдесят. С благородной бородкой, как у тёзки-критика Белинского, знакомого каждому со школьной поры по портретам, Николай считался лёгким на подъём.

Станислава он знал по журналистской работе задолго до того, как к ним присоединилась вся остальная компания. Прикипел душой к его творчеству, ибо сам в юности баловался стихами.

Будучи хорошим журналистом, понимал, что в этой сфере ему не преуспеть. За преданность был ценим другом. Взамен получал радость общения с талантливыми людьми, присутствовал на творческих встречах, праздниках, видимо, этим как-то компенсируя одиночество.

Ему тоже нравилась Ольга. Когда она влилась к их компанию, у него что-то шевельнулось в душе. Но с женщинами он был робок и всячески скрывал свою симпатию к Ольге, к тому же заметил плохо скрываемый интерес Ольги к Андрею…

Минуло две недели с того памятного дня, как завязалась эта история. Лермонтов оказался способным учеником, жадно изучал окружающий мир, читал газеты, смотрел телевизор, слушал радио. Приезжали друзья, помогали с продуктами, одеждой. Михаил труднее всего привыкал к современной пище. Ел мало, был разборчив в еде.

Как-то сказал Станиславу:

– У вас теперь всё по-другому. На мой взгляд, слишком много употребляется английских терминов. Просто какое-то засилье идёт. Даже мой подвижный мозг не в силах переварить все названия, термины, бренды, тренды.

– Нам тоже нелегко угнаться за прогрессом, что поделаешь? – сказал Стас. – Что радует, это молодое поколение, словно рыба в воде, настолько легко адаптируются в новых реалиях, что диву даёшься. А мы – старшее поколение, пытаемся следовать в русле, не у всех это получается, но стремимся шагать в ногу с веком, иначе нельзя.

Меня беспокоит другое: нужно как-то тебя легализовать, сделать документы, чтоб ты мог без опаски выходить в свет. Не сидеть же в четырёх стенах. Я навёл справки. Паспорт и прочие документы, необходимые современному человеку в нашей ситуации можно приобрести только незаконным путём…

Можно придумать легенду твоего появления в наших краях. Разыграть «потерю памяти». Но это палка о двух концах: начнут искать родственников, наводить справки. Возникнут нежелательные моменты… И всё это может продлится неизвестно сколько. В лучшем случае, дадут какую-нибудь бумажку – неполноценный документ.

Ольга работает в государственной сфере. По моей просьбе она уже нашла человека, который пообещал «достать» паспорт за некое вознаграждение.

– Да, создал я вам проблемы.

– Ничего, без проблем и жизнь скучна. Все образуется.

После этого разговора Ольга, на удивление быстро, принесла паспорт на имя Михаила Евгеньевича Ермина. Удача – даже имя совпало, это радовало.

Она разъяснила ситуацию: «Человек-посредник, получивший определённую плату за услуги, заверил, что документ подлинный, ранее принадлежал погибшему ополченцу на войне в Донбассе. Тот был круглым сиротой. А подобравший документы, подвернулся Ольге словно по заказу, предложив их по дешевке, объяснив это тем, что изрядно поиздержался, когда возвращался обратно в Россию».

Для Лермонтова это было идеальным вариантом. Оставалось придумать свою легенду.

Решили говорить всем, что он приехал из Ростова, согласно последнего штампа в паспорте, случайно познакомился со Станиславом. Тот пригласил Михаила Ермина пожить у него на квартире, как брата по творчеству, заодно обещал познакомить с курортами Кавминвод. О пребывании в Донбассе решили не распространяться, тем более, бывшего хозяина паспорта туда официально никто не направлял.

Михаилу должен говорить всем, что увидев эти места, влюбился в них, ему понравился курорт, и он решил задержаться здесь на неопределённый срок, может, остаться насовсем.

Это была только половина решения вопроса. Вновь пришлось прибегнуть к помощи Ольги, которая отвела Михаила к знакомой паспортистке, и Михаила Ермина зарегистрировали, разрешив временное проживание у Станислава.

Михаил стал основательно готовиться к вызовам нового мира, усваивать этот непомерный груз информации, набираться новых эмоций, впечатлений.

Столько забавных моментов открывалось ему буквально в каждой мелочи. Друзья с интересом наблюдали со стороны, всячески помогали, разъясняли.

Лермонтов – человек образованный, буквально на ходу схватывал информацию, запоминал. Но порой даже с его уровнем интеллекта всё объять было нелегко.

Станислав с некоей иронией рассказывал друзьям, как однажды застал Михаила сидящим с его портмоне в руках. Поэт, словно великовозрастный ребенок, открывал и закрывал замок, наблюдая за тем, как смыкаются и размыкаются его сегменты.

Стас вначале застыл в недоумении, а Михаил серьезно сказал:

– Как интересно работает это устройство. Что за чудо-мастер сотворил его?!

Стас переспросил:

– Замок, что ли? Вот эту штуку, что ты закрываешь и открываешь?

– Ну, да. Это же надо такое придумать, до чего пытлив человеческий ум. Смотрю, и на многих других вещах есть такие штуки.

– Ты меня озадачил, насколько нас разделяет прогресс – то, что у нас для любого ребёнка очевидно и вряд ли вызовет вопрос, для человека из прошлого может казаться настоящим открытием! Называется эта штука «молнией».