Марина Эльденберт - Невеста поневоле

От неожиданности я даже из роли выхожу.

– С честностью? – интересуюсь сухо. – Ты считаешь меня лгуньей?

– Я считаю тебя трусихой. Которая почему-то по-прежнему прячет от меня свой запах.

Сдался ему мой запах!

– Это мой запах, поэтому я могу делать с ним все, что захочу!

– Не рядом со мной, Алиша, – он не повышает тон, но его голос меняется, становится властным и жестким. – В следующий раз не пользуйся духами, гелем для душа или чистящими средствами. Я хочу услышать твой аромат. По-хорошему.

– А если по-плохому?

– По-плохому тебе не понравится.

Мне уже все это не нравится. Этот ужин с ним. Свидание. Почему мое первое настоящее свидание с мужчиной должно быть именно с ним?

Пока я думаю, что ответить, Хантер занимает свое место. Правда, его стул не напротив, а рядом с моим, поэтому я стараюсь максимально от альфы отодвинуться, чтобы случайно не задеть его рукой или ногой. Да что там задеть, мы снова совершенно одни!

– Я не должна оставаться с тобой наедине. Это неприлично для волчицы.

– Промывка мозгов от Сесиль? – Хантер приподнимает брови.

– Она лишь напомнила мне о наших правилах и достоинстве.

– А мы договорились с тобой для начала получше узнать друг друга. Расслабься, волчонок, я не собираюсь набрасываться на тебя на веранде в присутствии официанта.

Он кивает на Эдгара, лакея, застывшего возле двери. Эдгар человек, так что вряд ли слышит наш разговор, но он точно увидит, если альфа перейдет черту.

– Только на веранде? – уточняю я.

Хантер снова смеется.

– Ты точно учишься на психолога? Или все-таки на юриста? Такое внимание к деталям.

– Право это не мое, а в психоанализе очень важны детали.

– Можешь разобрать меня по косточкам? – В глазах альфы смех и вызов.

– Могу, – принимаю я этот вызов. – Но официально я смогу это сделать только через три года. Если ты, как мой муж, позволишь мне этим заниматься.

На этот раз Хантер не ведется на мою уловку.

– Я все-таки современный вервольф, а не саблезубый. Но, судя по тому, что я увидел и услышал, ваше племя зависло в совсем дремучих веках.

– Наше, – поправляю я, потому что от его слов становится обидно за стаю. – Ты теперь один из нас.

– Точно, – хмурится Хантер. – Никак к этому не привыкну.

– Мы не настолько закостенелые в своих традициях, как ты думаешь. Август… То есть бывший альфа разрешил всем волчицам получить высшее образование, а у меня даже есть права и машина, за каждой незамужней девушкой из Черной долины нет такого тотального контроля, как, например, у Конеллов. Они за границу территории стаи не выходят без телохранителя.

Хантер хмыкает, но я не знаю, к чему это относится: к тому, что он не верит про контроль, или к тому, что не считает наличие водительских прав личной свободой. Обидно, что он мнит себя выше нас, не потому что альфа, а потому что другой. Именно это подразумевала Сесиль? Мы недостаточно для него хороши. Вся моя стая.

Хантер тему не продолжает: очевидно, она слишком скучная для него.

– Вина? – предлагает он, кивая Эдгару.

– Никогда не пробовала.

– Никогда? Почему?

– Зачем? Алкоголь на меня не действует, поэтому я не испытываю легкости или эйфории, как это происходит у людей.

– Ты мне еще скажи, что сексом занимаются ради детей!

Он так на меня смотрит, что в сознании тут же вспыхивают воспоминания о том, чем мы занимались в его спальне. Это даже в моих мыслях звучит двусмысленно!

– Не скажу, но волчицы занимаются им только после свадьбы.

– Большое упущение.

Большое упущение, что вино на меня не действует! Может, успокоило бы мои нервы, и я не задумывалась над каждым словом.

– И для чего пьют секс?

Предки! Я имела ввиду вино!

Глаза альфы на мгновение вспыхивают синим цветом, будто он прямо здесь собирается перекинуться в волка, но Хантер сжимает руку в кулак, и его взгляд вмиг становится человеческим. Правда, при этом едва не прожигает меня этим взглядом насквозь. Словно хочет нанизать на шпажку одной из закусок с морепродуктами, которые расположились на большом блюде на столе. Хотя, судя по истории нашего знакомства, нанизать он хочет меня на что-то совершенно другое!

От этой мысли я едва сдерживаюсь, чтобы не надавать себе по щекам, чтобы прийти в чувство.

– Ты ходишь по краю, волчонок, – говорит он, будто предупреждая, и его голос опускается до той интимной хрипоты, от которой по коже бегают мурашки.

– Алиша, – поправляю я.

– Слишком официально для тебя и наших отношений.

Я вспоминаю о своей роли, и не собираюсь от нее отказываться.

– Можно Али, раз у нас что-то вроде помолвки.

– Али. – Он смакует мое короткое имя, как смакуют деликатесы, или как люди смакуют вино. Я видела, как они зажмуриваются, делая крошечный глоток. – Мне нравится.

Эдгар показывает альфе этикетку на бутылке и, откупорив вино, наполняет его бокал розовым на один палец, не больше. Этот ритуал завораживает, увлекает, как если бы я находилась в театре. Но вместо того, чтобы попробовать первым, Хантер подвигает бокал ко мне.

– Попробуй.

– Хорошо.

– Начни с аромата.

Непослушными пальцами хватаюсь за ножку бокала и принюхиваюсь. Пахнет виноградом, персиками и немного ягодами, что растут на южных склонах, а еще булочками в пекарне дяди Рамси. Я словно чувствую на щеках жаркое солнце и ветерок, который путается в волосах.

– Пахнет летом, – говорю я и тут же исправляюсь: – В смысле, приятно.

Хантер совсем не смеется над моей оговоркой:

– Красивое сравнение. А что насчет вкуса? Совет – не спеши. Сделай маленький глоток и покатай его на языке.

Я делаю не просто глоток – глоточек, но чувствую себя странно, особенно потому что Хантер пристально следит за мной. У вина оказывается действительно необыкновенный вкус, не похожий на сок или компот. Не знаю, с чем сравнить, но точно приятный.

– Нравится?

– Да.

– Оставь его, – кивает Эдгару Хантер, и тот отходит от столика, альфа сам наполняет наши бокалы. Но от его следующих слов я едва не переворачиваю свой.

– И вино, и секс пьют для удовольствия, Али. Но ты правильно напомнила мне, что вино – не вода, его нужно пить медленно, смаковать. Наслаждаться ароматом, каждым глотком, послевкусием, которое оно дарит. Главное не добраться до пустого донышка, не захмелеть в процессе, а прочувствовать каждый бокал. Губами, языком, всем телом.

Меня бросает в жар, и дело вовсе не в системе обогрева.

– Отказывая себе в вине или в сексе, мы отказываемся от наслаждения, которое можем подарить друг другу.

– Тебе говорить проще. Ты мужчина, еще и альфа. Тебя не назовут шлюхой, потому что ты переспала с понравившимся вервольфом или, предки, с человеком!

Что-то меня понесло, и я снова выпала из образа.