Диана Покормяк - По ту сторону жизни

– Это радует, – сказала я с грустной иронией. – Такого я уж точно разговорю! Может, если он так суров, лучше не соваться к нему со своими вопросами?

– Но он, – твой единственный шанс узнать о том, что ты тут делаешь! – с уверенностью произнесла Анна Павловна. – Тем более, без могилы!

Я призадумалась. Что же, если это действительно так, то мне следовало бы прикусить свой язвительный язык. Если он слышит все то, о чем мы говорим, – ответа у него мне не выудить и за тысячу лет, после всего того, что я наболтала! Какая оплошность с моей стороны!

– Ладно… давайте подумаем завтра о том, как нам задобрить его и разговорить. А сейчас уже поздно. Нам пора спать, или мы не спим? – я вопросительно уставилась на Анну Павловну.

– Нет, представь себе и мы, как живые можем вздремнуть, но совсем недолго, – пояснила она.

Лина, вздохнув, добавила:

– Да, хотя мы не знаем усталости, это просто очередной способ убить время, которое тянется тут бесконечно…

Ульяна вдруг встрепенулась и взлетела в воздух. Лина последовала за сестрой. Взмахнув руками, словно крыльями, они начали не спеша подниматься все выше и выше, пока не достигли вершины самого высокого тополя. Ухватившись за его ветви, они стали раскачиваться взад-вперед, словно на качелях. Их цветастые платья пестрели в лунном свете, как крылья ночных бабочек. Я поспешила за девочками и принялась кружить вокруг них, словно стрекоза. Моему восторгу не было предела, ведь я, оказывается, умела летать! Я могла молнией кинутся вниз, к земле, не испытывая никакого страха и при этом не разбиться, а потом с такой же легкостью могла устремиться стрелой на верх – к звездному небу. И при этом у меня не кружилась голова: я чувствовала небывалую легкость и ощущала всю свою задорную юность. Но мне этого было мало, я хотела подняться еще выше, – к звездам. Взлетев над кладбищенскими деревьями, я вдруг обнаружила, что выше ста метров от земли меня начинает тянуть вниз помимо моей воли. Получается, что и наверх нам путь прегражден: здесь есть невидимый для нас купол, невидимая граница, символизирующая нашу вечную тюрьму.

После нескольких часов полета, мы вчетвером присели на широкую ветку векового дуба, находящегося у той самой старой могилы, к которой почти каждую ночь спускался Павел и, обнявшись, стали ждать полночи. Я заметила, что близняшки с тревогой косились на меня. Очевидно, полагали, будто Павел, все же, может спуститься за мной, а мою могилу они просто пропустили. За этот день они успели привязаться ко мне, и не отходили от меня ни на шаг.

Но ровно в полночь, с двенадцатым ударом курантов, никто так и не появился. В эту ночь Павлу забирать с кладбища было некого. Анна Павловна, в отличие от радующихся девочек почему-то с озабоченностью посмотрела на меня и тихо вздохнула.

Раннее утро ознаменовалось особым событием – совсем недалеко от нас несколько мужчин, одетых в рабочие серые комбинезоны, стали рыть новую могилу. Близняшки непрерывно бегали вокруг них, показывая им языки, и корча рожицы, оставаясь при этом совершенно незамеченными. Анна Павловна сердито покачала головой и одёрнула их. Проснувшиеся воробьи начали оживленно чирикать и прыгать с ветки на ветку, согреваясь под первыми лучами солнца. Возле новоявленной могилы, которая становилась все глубже и глубже, появилось несколько больших черных ворон: они деловито расхаживали поблизости от людей и при этом громко каркали, словно командовали и давали ценные указания людям, как следует рыть яму. Но люди не оценили их рвения и со злостью погнали их прочь, размахивая яростно лопатами. Вороны, словно обиженные дети, замолчали и перелетели на наш дуб, расположившись рядом со мной и Анной Павловной. В отличие от близняшек, которые не знали, куда деть свою неуемную энергию по пробуждению, мы с Анной Павловной все еще сидели на дереве в полудремотном состоянии. Одна из ворон подползла совсем близко ко мне и, посмотрев мне прямо в глаза, звонко каркнула два раза, после чего примостилась прямо мне на колени.

– Она видит меня? – я с удивлением уставилась на улыбающуюся Анну Павловну.

– Да, видит, как и все остальные вороны. Это особенные птицы, они являются проводниками в мир мертвых. Когда я оставалась здесь совсем одна, они составляли мне компанию, не давая мне скучать.

Я осторожно приподняла руку и слегка погладила ворону по голове. Она от удовольствия встрепенулась и еще ближе подставила ко мне свою взъерошенную голову.

– Просит, чтобы ты еще раз ее погладила, – улыбаясь, пояснила Анна Павловна.

– А почему мы не видим обладателя этой могилы? – спросила я, тыкая пальцем на глубокую яму, с которой вылезли рабочие. Их работа была окончена, но никакой вновь прибывшей души по близости не наблюдалось.

– Пока его тело не опущено в яму, его душа все еще витает дома, – он навсегда прощается со своими родными, хотя они и не видят этого…

– А если родственников нет? – с тревогой поинтересовалась я. – Ведь бывает и такое…

– Тогда его душа в последние часы перед погребением находиться возле тех, кто ему был дорог при жизни, а иногда и в том месте, где человек умер или трагически погиб, – понизив голос, Анна Павловна с опаской посмотрела на близняшек, которые дружно опустились в вырытую могилу и давали оценку, хороша ли она. При этом они строили предположения, кто будет здесь похоронен.

Я впервые за все это время поняла, что ни разу не спросила у Анны Павловны, как девочки очутились здесь. Что делают здесь две этих юных души, у которых вся жизнь должна быть впереди?

Анна Павловна, прочитав мои мысли, тут же ответила:

– Они несколько дней назад утонули в море вместе с родителями, когда путешествовали на пароходе. Хотя эта старая посудина, как рассказывали девочки, затонула практически у самого берега. В тот день умерло много людей. Когда прибыла помощь, спасть практически было некого…

– В том самом море, которое виднеется вдали у самого горизонта? – с замиранием сердца спросила я.

– Да, в том самом.

Я, судорожно перебирая в голове трагический рассказ Анны Павловны, поинтересовалась:

– А где же их родители? Почему я не увидела их могил?

– Ты просто не успела заметить, что их могилы рядом с могилами девочек. И, в отличие от детей, они уже на небе, сама видела, как Павел их забирал… Лина и Ульяна обижены на них, полагают, что они их бросили. И в этом состоит еще одна загадка: «Почему так?». Почему Павел забрал родителей, но оставил бедных детей?.. Теперь они вынуждены бесконечно шататься по этому злополучному кладбищу. Было бы не так обидно, если бы была возможность покидать периодически пределы кладбища, но мы заперты здесь, как в клетке… Настоящие узники…