Сергей Тихорадов - Призрак Ленни

А все дело лишь в маминых пирожках. Горячих, сытных и, самое главное, предложенных вовремя. Кто еще нам такое предложит, когда мы совсем подросли? Мы же неосознанно их ищем всю жизнь, пирожки эти мамины.

Кстати, я не люблю слово «пирожок».

О, пардон, я обязан предупредить. Дальше читать нельзя, если вам меньше восемнадцати. Если формально, по паспорту, вам больше, но вы не можете с самим собой поговорить о чем-угодно, то дальше тоже нельзя: здесь биологическое расходится с формальным. Там потом еще другие «нельзя» будут, но я постараюсь выставлять вовремя бакены и флажки, чтобы вам не пришлось заплывать и блудить. Но если я чего пропущу, и вам ненароком взблуднётся – не обессудьте, флажок был, сами прозевали.

Итак, я не люблю слово «пирожок». Вернее, очень люблю, но смущаюсь. Поскольку я человек робкий, то «не любить» и «смущаться» для меня синонимы. Это смущение я впервые испытал, слушая классе в первом безобидный, вполне детский, анекдот от одноклассника. Были такие анекдоты, на которых мы все взрослели, зачастую переживая первый, пока виртуальный, половой акт.

«Показывает маленький мальчик маме на одно место, и спрашивает:

– Мама, а что это у тебя такое?

Мама смутилась, подумала, и говорит:

– Это у меня дорожка.

А вечером папа с мальчиком пошли в баню, и там мальчик у папы спрашивает:

– Папа, а папа, что это у тебя такое?

Папа думал, думал, и придумал.

– Это, – говорит, – паровоз.

Вечером собрались все пить чай, мальчик и говорит:

– Папа! Мама! А я стишок сочинил!

Родители обрадовались, поставили мальчика на стульчик, радуются.

Мальчик залез на стульчик, и говорит:

– Как по маминой дорожке, ехал папин паровоз!»

Да, подобные анекдотики стимулировали взрослогенез у моего поколения… не у всех, согласен. Но с тех детских пор слова «паровоз» и «дорожка» меня смешили. Например, отъезжаем всей семьей в отпуск на юг, бабушка и командует:

– Присядем на дорожку!

Тут я хохотну в трубочку, или, как тогда говорили – прысну, а бабуся давай наезжать:

– Положено! Раньше всегда присаживались на дорожку! Молодежь пошла…

Бабушка уже давно отошла к царю нашему небесному, а я каждый раз, как меня присаживают на дорожку, не могу не поржать – это что ж за дорожка такая снова случилась.

Или вот это, широко известное, про паровоз:

– Постой, паровоз, не стучите, колеса

Кондуктор, нажми на тормоза.

Меня засосала опасная трясина…

И так далее. Согласитесь, в свете моего сакрального отношения к словам «паровоз» и «дорожка», эта песенка приобретает совершенно иной смысл. И дядя кондуктор, шалунишка эдакий, выглядит в ней не только командиром начальником, но и вполне себе ловеласом. Ну, это я так вижу. Я свое видение не навязываю.

Что-то я отвлекся от пирожка. Итак, пирожок. Наверняка вы уже догадались, что я называю «пирожком». Я не виноват, что у лучшей части человечества это похоже на пирожок. Так вот: говоря о пирожке, я не всегда имею в виду то, о чем вы сейчас подумали. Я имею в виду обычный съедобный пирожок. Говоря о нем, я говорю о спокойствии детства, о тепле маминых рук, о радости лета, о беззаботности и тишине. О том, что те самые пирожки из детства определяют направление нашего поиска счастья.

И вот вчера… да-да, именно вчера, я вдруг осознал, что эта предопределенность отравляет всю мою жизнь.

Я всю жизнь ищу в других женщинах маму!

Можно подумать, что у других людей это не так. Увы, именно так. И психологи говорят то же самое: мы подыскиваем себе партнеров, напоминающих родителя противоположного пола. Это если кто натурал. Кого подыскивают те, которые другие, я не знаю.

Некоторые психологи уточняют: любви нет, есть попытки завершить детство. И мы выбираем такого партнера, который помогает нам сделать именно это. Джульетта пищала «Ах, моё Ромео!», а ей на самом деле просто надо было закрыть отношения с папочкой. И Шекспир уж закрыл, так закрыл. Нам есть за что ненавидеть психологов, вы не находите? Даже слово «партнер», уже оно само так принижает нашу романтическую любовь! Не муж, не жена, не любимая – партнер, как в настольном теннисе. Шарик туда, шарик сюда… Да за одного этого «партнера» всех психологов надо… даже не знаю, что придумать им в качестве наказания.

Кстати, слово «партнер» мне тоже не нравится. У соседа машина «пежо партнер». Сосед сантехник, возит в своем «партнере» унитазы, раковины и вульгарные серые трубы, по которым дерьмо течет. Эта машина представляет из себя спереди легковушку, а сзади будку для инструмента. В народе такая машина называется «пирожок». И когда сосед пихает в свой «пежо» сзади большую трубу, я тоже «прыскаю», а сосед злится, мол, интеллигенты ржут над трудящимися. Произойди сейчас революция, сосед напялит кожанку, возьмет «маузер», и я первым паду под карающим мечом пролетариата, аки классово чуждый, насмехающийся над трудовым потом, элемент.

Пирожок, пирожок… Лирика это все. Что касается женщин, то я далеко не всегда лиричен. Иногда я практичен, как молоток. И задача у меня весьма непростая – найти себе такую девушку, чтобы в ней ничего не было от маман. Совсем ничего! Потому что только тогда я стану свободным.

Рассуждая примерно таким образом, я добрался до горпарка. В бедных парках солнце сквозь деревья «сочится», а в нашем оно насквозь, с размаха, пробивало зеленые кроны. Не растратив на это дело ни капли энергии, оно обрушивалось на траву, вздыбливая ее, как приличный шампунь бодрит волосы в душе. Он солнечного удара трава вставала, как выпоротая по заднице, и танцевала до самого полудня.

Тут всё дело в деревьях. Когда они никакие – то и солнце к ним тянется никакое. Это вселенский принцип: подобное притягивается к подобному. Наши столетние колоссы столь великолепны, что лишь самые лучшие солнечные лучи получают право их осветить. И траве, счастливо расположившейся под колоссами, достается от славы деревьев. Вот же как интересно – махонькая, зелененькая, а получает, как телезвезда.

Чуть впереди, прямо на дорожке парка, мигала синим и красным полицейская машина. Я порадовался, потому что это снова город послал мне уверенности. Все-таки из того детского состояния, когда полицейские для тебя «менты», я давно вышел. Раз впереди такая машина, то бояться в этом городе совсем нечего. Уже подумывая, как я приветливо махну лапой слугам порядка, я ускорил шаг. Вдруг уедут, а я с ними так и не поздороваюсь.

Подойдя ближе, уточнил ситуацию: перед обычным полицейским микроавтобусом стояла «скорая». Я ее сразу не заметил за широкой спиной машины полиции. Бомжа, что ли, грузят? Даже такая печаль не могла своротить мое приятное настроение от присутствия людей с пистолетами. Подойдя к машине, я авансом надел на лицо улыбку.