Константин Гуляев - Песнь ветра

Собрав всю решимость, он ткнул курсором в рык вождя со всем остальным танкующим комбо, и Горыныч ударил в ответ. Сила его удара была чуть поменьше, чем сама линия жизни орка, но эльфы пока справлялись. Горыныч подполз совсем близко…

И тут Дюшесу на коленки мягко прыгнула незаметно подкравшаяся Самса. Истошно продублировав рык вождя на всю квартиру, потерявшийся в реальности игрок нелепо взмахнул руками и грохнулся на спину вместе с компьютерным креслом, что еще нужно было умудриться. Наушники, больно съездив ему по мокрой щеке и правой брови, слетели с головы и заплясали на едва не лопнувшем проводе где-то за пределами видимости. Кошандра – единственная из живности, которая не сагрилась на рык – пулей с Дюшеса слетела и, бешено буксуя по линолеуму, скрылась в темных недрах квартиры.

Сердце бесновалось так, что едва не выпрыгивало. Зубы лязгали, губы кривились, из глаз текли слезы. Судорожно хватая ртом воздух, Дюшес тупо глядел в черный потолок, на котором вяло плясали тусклые отсветы экрана. Там, в игре, что-то происходило, комбо исправно отоваривало босса, иконка за иконкой – но Дюшес сейчас видеть не мог ни Горыныча, ни данж, ни любой другой эпизод игры – его колотила крупная дрожь.

Когда, пролежав так целую вечность, он приподнялся на ватных ногах и кинул мутный взор на тут же заплывший экран – он почувствовал, что сходит с ума. Его Манголор сам бегал по пещере, уворачиваясь от смертоносных жал и весьма умело нанося удары, не забывая при этом вовремя Горыныча агрить. Рассудок отказывался воспринимать происходящее – Дюшес, всхлипнув, что-то забормотал, постоял с полминуты, протянул пляшущие пальцы к кнопке пуска взбесившегося ноутбука, и, нажав ее, долго держал, не отпуская, даже после того, как экран погас.

К ноутбуку он приблизится теперь не раньше, чем через две недели. И первое, что сделает – снесет игру к чертовой матери. Если и существовала у Дюшеса игровая зависимость – от нее оказалось очень легко излечиться.

6

Седовласый пришел уже через два дня. И, растерянно шаря глазами по кабинету, словно ища повсюду ответы на вечные вопросы, сообщил Левченко, что проект – по крайней мере в их игре – закрывается.

– А что так? – удивился директор. – Еще ведь рано делать выводы.

– Да нет, не рано. Испытанные у вас программы только лишний раз подтвердили то, о чем мы уже имели представление, исходя из предыдущих тестов.

Левченко опустил глаза. Он боялся, что визитер прочтет в них вопрос: ему было жутко любопытно – что там у них не срослось? Но тут такая ситуация, что чем меньше знаешь – тем лучше. Но седовласый, видимо, углядел жгучий интерес собеседника:

– Программы оказались слишком самостоятельными. Они порой даже не гнушались решительными действиями, своеволием и поступками на грани и за гранью дозволенного. Одна для сбора информации запросто предприняла такой метод, как взлом сайта. Другая и вовсе научилась блокировать своего персонажа, чтобы вдоволь порезвиться в сети, зато третья безвылазно сидела там, где ей надлежало, не выходя даже тогда, когда у нее оказывалась такая возможность – и так далее. Все основные характеристики и мотивы программы мы уже изучили, а вы помогли нам разобраться в нюансах – если угодно, мы тестировали в вашей игре такой аспект, как мораль. Кому программа будет помогать, кому мешать, кого спасать?.. Чему может научиться программа в незнакомой среде, если не ставить ей никаких ограничений? И этот тест наша троица успешно провалила. Нам не нужны неконтролирующие себя программы – они, как правило, развиваются абсолютно так же, как люди: зная, что это запрещено, тем не менее, ради своей цели легко идут на нарушение человеческих правил и общественных норм.

Вошла секретарша со знакомым подносом. Левченко отследил взгляд гостя, его вздрогнувшие брови, и понял: на этот раз он никаких подносов с чаями не просил – это была полностью инициатива Светланы. М-да, у него в офисе работал натуральный, а не искусственный интеллект – такой же догадливый и своевольный. Секретарша поставила поднос, и вышла.

– Вышколенный у вас персонал, Семен Ефимович… – задумчиво обронил седовласый. – В отличие от нашего ИИ.

– Видимо, вы его создали на основе несознательного человеческого разума – со всеми вытекающими… – саркастически начал было директор, но по интеркому пришел срочный вызов. Левченко извинился и коснулся нужной кнопки.

– Семен Ефимович, из охраны сообщают, что из вашего кабинета нет изображения. У вас все в порядке?

Поймав покаянный жест седовласого, Левченко усмехнулся.

– Да, Светлана, все в порядке – наш гость, как выяснилось, не любит огласки. Успокойте, пожалуйста, охрану…

Гость дождался конца разговора, отхлебнул из чашки и кивнул.

– Благодарю вас. Мы увидели, что хотели – и теперь вам предстоит изъять нашу троицу обратно на флэшку.

– Мне все же интересно – что же вы сами не запустили программы без моего ведома?

– Это нам ни к чему, – отмахнулся визитер. – Вы бы все равно узнали об этом – разве вы не отслеживаете всяких читеров, хакеров и прочих зайцев в своей игре? Проще было прийти к вам.

– И как их теперь изъять? Вы «Газонокосильщика» смотрели?

– Читали, – лукаво улыбнулся седовласый. – Но я понимаю ваши опасения. Именно для того, чтобы программы не затерялись в сети, у них есть якорь, неотделимый от сущности. Вам нужно вставить нашу флэшку и нажать иконку «бредень». Максимум через минуту все три программы вернутся. И если они в игровом персонаже, и даже если где-то в сети. Флешку отдадите моему человеку, он подъедет через час. Всего хорошего, Семен Ефимович, спасибо за сотрудничество.

Проводив гостя, директор подошел к Светлане и повторил распоряжение насчет действий по закрытию проекта. Светлана странно на него взглянула:

– Вернутся обратно? Это он вам так сказал?

– Да, – нахмурился Левченко, – а у вас есть сомнения?

– «Бредень» не возвращает их, а уничтожает.

Возникла пауза. Директор в великом изумлении смотрел на сотрудницу.

– Может быть, вы поделитесь – откуда вам это известно?

Светлана смутилась и отвела взгляд.

– Я показала эти программы независимому программисту.

Она не стала добавлять, что это произошло вчера на дне рождения у подруги. Узнав о проекте, Юлька-егоза весьма изощренно выцыганила у нее вожделенную флешку, чтобы взглянуть всего лишь только одним глазком. Светлана жалела, что поддалась на ее уговоры – не следовало никому показывать служебные материалы. Но сказанного и сделанного не воротишь.

Директор молча сверлил ее напряженным взглядом. Своеволие и нестандартные решения на грани и за гранью дозволенного – человеческий фактор. Стоит ли наказывать сотрудницу за то, что она человек?