Наталья Герцен - Тайна Пушкинской улицы

Люди, с трепетом посматривая в высь, торопились в укрытия, защищаясь руками от шального урагана. Они сопротивлялись, наклоняясь вперёд, прибавляли в шаге, ловили ртом воздух и пугались, как дети, вдруг забывшие, что нужно делать в такой ситуации. Гром ударил неожиданно. Внезапно. Ему не предшествовали ни вспышки молний, ни обрушившийся на город поток воды. Он разверзся сам по себе и от того стало ещё неуютней. Оксана побежала. Следующий удар сопроводился близким хрустальным звоном.

– Случилось ведь, – ругала себя девушка. – Кто – то радуется празднику, пьёт вино, а кто – то, глупый, бродит ночью невесть где, наживая приключения.

Но, видимо, звезда Оксаны сегодня звалась не иначе, как Невезение, потому как за пятьдесят метров от дома, на её голову хлынул настоящий водопад. Да в таком количестве, что бежать дальше не было уже никакого смысла.

Слёзы обиды показались в тот самый момент, когда из обрызгавшего ее автомобиля выглянули две мужские головы и, не извинившись, исчезли в салоне.

– “Ну, спасибо, дедушка”, – мысленно поблагодарила Оксана Везуна, скрываясь в подъезде. Через несколько секунд она была дома.

Капли стекали на лицо. Холодная одежда прилипла к телу. Настроение было отвратительным. Сняв босоножки и прихватив большое банное полотенце, девушка немедля пошла в душ, где только согревшись, окончательно успокоилась.

Спустя полчаса, утомлённое тело расположилось в кресле. Взгляд, скользнув по экрану телевизора, остановился на неторопливом действе, что происходило в далёкой московской студии.

– Сама традиция этой церемонии, – вещал рассказчик, – родилась очень давно и насчитывает не один десяток столетий…

Гость кивал в знак согласия, не сводя глаз с появившейся в кимоно японки. Лицо её казалось безмятежным и несколько отрешённым.

– Совершенно с вами согласен, – проговорил ведущий, продолжая беседу. – Юная, можно сказать почти ребёнок, девушка далека от суеты.

– А она говорит по-русски? – поинтересовался приглашённый. Решив, что секундное замешательство ведущего не что иное, как ответ, гость высказал своё мнение о Стране Восходящего Солнца. – Многое можно почерпнуть у любителей риса, скажу честно. Но вот что меня удивляет. Когда я был в Японии, все люди, с которыми мне посчастливилось встретиться, были просто одержимы малыми формами. Это в некотором смысле понятно – территория – скажем, как есть – небольшая, всё больше острова и психология отсюда, – человек сделал паузу, – островная.

– Она не говорит, но понимает, – приглушённо, через улыбку, произнёс ведущий.

– Вот и я о том. У европейцев в отношении этой церемонии всякое воображение теряется.

Оксана прикрыла глаза.

Тем временем, молчаливая девушка из далёкого Киото совершала особый ритуал, ведущий о нём рассказывал, а гость делился впечатлениями о стране, которая оставила в его жизни неизгладимое впечатление, явившись наиболее светлой её страницей.

– Если поглядеть, – продолжали в студии, – это порошок зелёного цвета, который называется “маття “– то есть растёртый чай.

Содержимое заливается кипятком, и взбивается в пену бамбуковой кисточкой.

– Так и хочется запеть какую-нибудь старинную японскую песню, – поддержал неспешный процесс приглашённый гость. – Но, чу, нельзя, это действо требует тишины и сосредоточенности.

Продолжение Оксана слушала в пол – уха. Достаточно было не раздражающих звуков, монотонности движений и истинно японского спокойствия. Мозг отключался, не запоминая тонкостей: когда пить, когда ставить, когда поворачивать чашку вокруг своей оси, когда против. Одно отложилось с определённостью: печенье, то, что подают к чаю, надо съедать сразу.

Девушка заставила себя открыть глаза.

Ещё раз прослушав новости о необычном урагане и его последствиях, она подошла к зеркалу. Долго ли продолжался крик, Оксана не знала. Тело, отшатнувшись по началу, приблизилось к отражению.

– “Не может быть. Так не бывает, – билось в голове молоточком. – Но ведь стало”. – На Оксану смотрел другой, незнакомый человек.

Прежние фигура, волосы, губы, но глаза…они стали иными. Необыкновенными. Большими. Огромными.

Пальцы провели по векам. Ресницы из – за густоты мешали друг другу, но это не раздражало, наоборот. Голова пошла кругом. В глубине души, где-то очень – очень глубоко рождалось неведомое до сей поры чувство. Чувство скорых перемен.

Следующее утро выдалось розово – жемчужным. Солнце только приподнялось над горизонтом, пронизывая первым лучом туманную дымку. Щебет ранних птах, наперебой приветствующих и зазывающих друг дружку, слился с мелодией, возникшей в голове девушки после пробуждения.

Ресницы ещё были сомкнуты, а память уже терзала воспоминанием необычного сна. Чему – чему, сновидениям Оксана придавала особое значение. Вот и сейчас, назвав предутреннее состояние рассудка реконструкцией, клиентка творцов счастья восстановила чудную картинку.

Она находилась в лесу. В удивительном сосновом бору. Высоченные деревья, рассмотреть верхушки которых представлялось возможным лишь запрокинув голову, переговаривались друг с другом, шелестя раскидистыми кронами. Лёгкий ветер, гуляющий среди стволов, играл лентой, наспех вплетённой в волосы. Оксана шла вперёд. И вот перед ней открылась удивительная поляна. Совершенно круглая. Какой в природе не бывает. А на поляне ягод – видимо – невидимо: и брусника, собравшаяся на верхушках кучками, и черника, разбросанная на низеньких кустиках и земляничное пятно – звёздочка, словно цирковой купол посередине. А у самого края, слева – заросли дикой малины, прогнувшейся под собственной тяжестью.

Только девушка сделала шаг к стеблям, на поляне показался медведь. Встал на задние лапы и заговорил человеческим голосом.

– Не боюсь я тебя больше, Оксана. Ни вот столечко, – да показывает свой самый маленький коготь.

Продемонстрировал, и айда к малине, только треск веток под лапами.

– “Любит мишка ягоды, – подумалось красавице. – Но почему он так странно сказал? Это я должна бояться. Ведь это он – зверь лесной, непредсказуемый“.

Тут сон прервался.

Оксана открыла глаза, и, вспомнив пережитое накануне, испугалась.

Развеять сомнение могло лишь зеркало, лежащее на столике. Пальцы, сжав пластмассовую ручку, не торопились радовать хозяйку. Они медленно вели залог начинавшегося счастья, отражая сперва губы, розовые от сна щёки, нос и, наконец, дошли до глаз.

Те остались преображёнными. Удостоверившись, Оксана что есть силы, завизжала от радости и бросилась к трюмо.

Остальную часть дня девушка посвятила примерке гардероба, какой только мог идти к её новым глазам, вплоть до поясов и туфель. Нужно было убедиться, что всё имеющееся добро будет таким же идеальным, как в прежнем случае.