Раиса Сысоева - Нейроны льда

Пространство ящикообразного (мухи накрытые ящиком – ассоциация возникла сама) актового зала оказалось разлинованным длинными лавками-насестами. Курицы-учительницы, собравшиеся на педсовет, замелькали овалами обернувшихся лиц. Среди них угнездилась и его Лада. Шестьдесят пар зрачков сфокусировались на подтянутой фигуре синеглазого Сухарёва. Неспешный то ли из трусости, то ли по долгу службы, худой, сутулый, измятый морщинами директор устало посмотрел на Виталия. Годы назад Геннадий Алексеевич был прямее, энергичнее и, конечно, они с Виталием были бы примерно одного роста. Но сегодня директор ощутил себя сдувшимся футбольным мячом – вот, значит, какой он, муж Лады Михайловны Сухарёвой… так-так, она никогда не говорит о нём, но они столько лет провели вместе.

Геннадий Алексеевич Пажов старался не признаваться даже себе, как сильно он жаждал болезни, смерти, гибели, самоубийства мужа своей обожаемой, трепетно любимой Лады Михайловны. И вот он здесь…

Конечно, ему звонили насчёт новичков от Аскольда, но посадить в собственном огороде сразу три карантинных сорняка вот так попросту, играючи директор не мог – без стервозной прелюдии, без выторговывания некоего уважительного отношения к себе не мог. Но увидев Виталия, Пажов вдруг вспомнил заседание суда по делу о хищении в той самой городской школе, где он прежде трудился, и моментально узнал в Виталии второго заместителя прокурора. Ненависть его загорелась вечным пламенем.

– Ах да, Виталий Юрьевич, – приветливо отозвался директор. – Прошу простить, уважаемый. Ева Ивановна, займитесь нашим гостем, пожалуйста. Я подойду так быстро, как смогу.

Откуда-то сбоку возникла деловитая женщина, умышленно обтянутая пиджачной парой так, чтобы вкусно подать высокую грудь и круглую попку. Молодая разумная брюнетка Ева Ивановна, уже полтора года являлась исполняющей обязанности завуча по воспитательной работе. Она равнодушно понесла себя красивую в направлении Виталия. Именно естественное равнодушие и расчётливость делали Еву Ивановну практически идеальным завучем – детям она не давала спуску точно так же как и коллегам. И окружающим пришлось принять её манеру вести дела, слушались, и сплетничать при ней не смели – для рассмотрения сплетен у энергичной Евы были две лучшие подруги: одна – её ровесница и учительница русского языка Елизавета Юрьевна (младшая сестра Виталия) и ещё одна молодая и крайне склочная учительница историй Нонна Романовна.

– Прошу за мной, – пригласила Ева Ивановна, когда за ними с Виталием закрылись тяжёлые двери. – Я помню тот самый (она сочла уместным немного улыбнуться) телефонный звонок. Ваши документы у меня в столе.

– Директор не в восторге, – хмыкнул Виталий, чтобы не молчать.

– Он не бывает в восторге. Это было бы непрофессионально.

Безо всяких проволочек заготовленный трудовой договор был подписан и данные Виталия внесены в базу данных, когда в учительскую ворвалась Лада.

– Объясни, почему ты здесь. – Выдохнула она. Лада не особенно любила Еву, но и стесняться её не считала нужным – порядочность молодого завуча была подтверждена временем совместной работы.

– Привет, милая. – Сухарёв искренне улыбнулся жене и у Евы сердце ёкнуло. – Я теперь работаю инструктором по физической культуре в местном детском саду, – проворковал Виталий. Если он и был способен чего-нибудь в своей жизни опасаться, то всё это было связано с настроением жены. Он не был мечтателем, слов с уменьшительно-ласкательным суффиксом не было в его активном словаре, но он искренне любил Ладу и позволял себе разомлеть лишь в её объятиях, подальше от посторонних глаз. Ему нравилось быть паинькой только для неё.

– Почему именно здесь?! Это не самая удачная идея, – тяжело вздохнула она, усилием воли подавляя эмоции.

– Я уже принял решение. Мы с Фролом…

– Что?! – изумилась Лада. – Фрол что здесь забыл?

– Территориально мы будем работать в «Иване Царевиче». – Кротко оправдывался Виталий.

Ева Ивановна почувствовала, как у неё в режиме реального времени течёт слюна именно по этому мужчине. Она заставила себя посмотреть на его плечо, потому что пялиться на его губы она не собиралась, не стоило и на бёдра глазеть – посередине только бок ровно сидящего на краешке стола Виталия. Со стороны это выглядело так, словно Еву сейчас стошнит или она сдерживается, чтобы не пукнуть. Она беззвучно вздохнула – происходящее было таким глупым и неуместным, что хотелось продлить это изысканное ощущение. Учителя так загоняют свою жизнь в шаблоны всезнайства и леденящей душу самоуверенности, что редкие моменты нормальной человеческой радости сгорают как просроченные бонусы. Ева и раньше думала об этом, но сейчас, рядом с Виталием, её накрыла голодная тоска по чувствам, по настоящей жизни. А не по той дурной комедии, которую изо дня в день ломаешь перед неиссякаемой толпой ученичков.

– Мне не нравится ваша новая затея. – Резко заявила Лада, тяжело дыша.

– Это идея Аскольда. Мы не могли отказаться, милая.

– Нет ничего такого, что нельзя было бы отменить. – Хмурилась Лада всё больше. И она не могла придержать это до дома. Тяжёлое едкое раздражение затмевало в ней гордость благополучной женщины и состоявшегося специалиста.

– С нами Домна. Всё решено. – Виталий произнёс это тише, чем предыдущие свои фразы, но в его словах явственно прозвучал металлический привкус. Он сказал это сидя, не используя жесты. Несколько секунд Лада смотрела на него молча, потом повернулась и ушла.

Учительская располагалась в небольшой комнате, и чтобы оставить супругов наедине, Еве Ивановне пришлось бы наступить на колено Виталия или перелезть через заваленный бумагами письменный стол – оба варианта в узкой юбке оказались неприемлемы, поэтому она как водиться, приняла безразличный вид и начала распечатывать должностную инструкцию для нового сотрудника, вернее, для трёх новых сотрудников. Ах, да ещё ожидается женщина с редким именем Домна.

– Кстати, – разбила тишину Ева. – Где господин Старостин? Мы не очень поняли, будет ли он вести экономику или географию.

– Не в школе, – бросил Виталий безразлично, затем обернулся, вспоминая о Еве. – Он решил полгода поработать в «Иване Царевиче» дворником. – В глазах Виталия вспыхнули смешинки. Рядом с ней на дешёвом школьном столе (как обнаглевший старшеклассник) уселся юрист высокого класса, готовый поработать физруком в детском саду, чей коллега (успешный бизнесмен) собирается работать дворником в том же саду. Она определённо будет только сама приводить и забирать маленькую племянницу Софу из «Ивана Царевича», лишь бы увидеть последствия их деятельности собственными глазами.