Кай Майер - Время библиомантов. Книга крови

Федра хотела было что-то ответить, но её опередил Ментана:

– Ему не следовало становиться на пути у нашего лазутчика, тогда с ним бы ничего не случилось. Оба остались бы живы, и твой друг, и наш человек.

– Но он ворвался в чужой дом! – яростно заспорила Фурия. – Он…

– Мы не в состоянии изменить случившееся, – вступила в спор Федра. – Но если бы он попытался объяснить вам свои цели, неужели вы бы отдали ему книгу?

– Всё это ни в коей мере не оправдывает убийства!

– Конечно нет, – кивнула праматерь библиомантики. – Единственное, что я могу, – это попросить у тебя прощения. Я знаю: это несоизмеримо мало по сравнению с тем, что произошло, но в будущем мы постараемся действовать более осторожно и осмотрительно. В следующий раз мы не будем посылать чужих.

Фурия недоверчиво вытаращилась на неё. Федра действительно была готова отправить её домой, чтобы переписать «Книги творения»?! Ей нужно будет сделать экслибров полноправными гражданами мира библиомантики. Зибенштерн ведь тоже хотел, чтобы она переписала книги, только в его интерпретации речь шла о гораздо более далеко идущих изменениях. И Федре не следовало знать об этом.

«Он всех нас использует, – подумала Фурия. – Ни с одной из нас он не откровенен полностью».

«Я не знаю, Фурия, сочиняем ли мы уже с тобой стихи на одном и том же языке, но, по крайней мере, мы пишем книгу, пишем её вместе», – когда-то написал ей Зибенштерн. Теперь он хотел, чтобы написанное воплотилось в жизнь. Вместе с ней он хотел сам переписать сотворение мира. А план Федры служил ему средством, благодаря которому Фурия должна была заполучить в руки «Книги творения». Старик не собирался спасать экслибров – он хотел вообще бесследно стереть их из истории библиомантики. В этом случае на свете никогда бы не существовали ни Федра, ни Ментана, ни жители лагеря в долине.

Фурия, безусловно, хотела попасть домой. Однако следовало найти такой способ, чтобы не отдавать Федре и компании «Книги творения».

– Если вы хотите послать меня в резиденцию, я пойду туда. Но одна.

Зибенштерн согласно кивнул, однако Федра возразила:

– Ментана будет сопровождать тебя.

Герцог сорвал с себя воображаемую шляпу в шутовском поклоне перед девочкой.

– Если он пойдёт со мной, кровопролития не избежать, – возразила она. – У него на совести сотни погубленных людей. Я слишком хорошо знаю его историю и не сомневаюсь: при первой возможности он предаст меня. Если это будет в его интересах, он без колебаний выдаст всех нас Академии. Это у него в крови. Я не собираюсь провожать такого человека в святая святых Сопротивления. Но моя совесть будет чиста.

– Ты имеешь в виду ту историю с миланским троном? – спросил Ментана. – Это было давным-давно.

– Фантастико Фантастичелли и его люди боролись с вами до последней капли крови, и у них были на то причины.

С одной стороны, это, конечно, полнейший абсурд – обсуждать события романа, как если бы они происходили на самом деле, и приводить их в качестве аргументов против Ментаны; но с другой стороны, если это был тот самый герцог Ментана из романа, то он действительно совершил все эти преступления в мире, который на тот момент был для него единственно реальным.

– Если бы я и правда был таким чудовищем, – ответил Ментана, – я бы давно заставил тебя выдать мне, где ты спрятала книги. И после этого отправился бы в твоё поместье один и переправил их сюда.

– И кто же тогда будет их переписывать? – спросила Фурия. – Уж точно не я!

– Прекратите оба! – напустилась на них Федра. – Вы пойдёте вместе. Ментана единственный, кто в состоянии открыть портал из ночных убежищ наружу. И он будет наблюдать за тобой, Фурия, чтобы тебе случайно не пришло в голову остаться у твоих друзей и наплевать на нас.

Фурия хотела было возразить, но Федра не дала ей открыть рот. В её голосе зазвучал металл. Сейчас в ней заговорил полководец, привыкший отдавать приказы.

– Вы оба пройдёте через портал, – повторила она, – и Фурия немедленно внесёт необходимые изменения в «Книги творения», лучше всего прямо там, где они находятся. Если это по каким-либо причинам не получится сделать в резиденции, вы доставите книги сюда и ты перепишешь их здесь.

– Ну допустим, – сказала Фурия. – И что потом?

– Я заберу книги в надёжное место на сохранение.

– И меня вместе с ними? Ты ничего не сможешь сделать с книгами без меня. И чем дальше, тем больше обстоятельств, описанных в книгах, ты захочешь изменить, чтобы мир в точности соответствовал твоим представлениям. Или, может быть, ты сразу заставишь меня вписать тебя в «Книги творения» в качества творца, чтобы ты получила возможность переписывать их сама?

На мгновение Фурии показалось, что это было бы наилучшим решением, способом раз и навсегда сбросить с собственных плеч груз ответственности. Но с другой стороны, неужели она всерьёз хотела бы, чтобы кто-то другой обладал властью и полномочиями менять этот мир по своему усмотрению? А тем более настолько непредсказуемый человек, как Федра, или, ещё того хуже, Ментана? Она бросила на герцога мрачный взгляд, размышляя: что могло бы произойти, если бы она с «Книгами творения» в руках осталась с ним наедине? Видимо, Федра и Зибенштерн: были не единственными, кто вынашивал на книги свои планы.

Старик ободряюще кивнул Фурии: давай, мол, соглашайся наконец. Если Ментана действительно поможет ей добраться до книг и она перепишет их так, как предлагал ей Зибенштерн, и Федра, и герцог в мгновение ока вернутся в небытие.

– Если я перепишу «Книги творения», – сказала Фурия, – я изменю правила, по которым устроен этот мир, и тем самым изменю прошлое. Это может иметь последствия, которые не в состоянии предвидеть никто из нас.

– Мы вынуждены идти на этот риск, – ответила Федра. – Позже у тебя будет возможность доработать детали, исправить ошибки или отменить события, если это, конечно, понадобится.

– Но это же безумие! Если я изменю историю экслибров, скорее всего, я отменю не только события , но и, весьма вероятно, отправлю в небытие чернильных поганок, живущих там, в лагере! Ведь они все являются потомками экслибров, изгнанных в убежище. Если изгнание не состоится, все те, кто сейчас ютится в лагере, может быть, даже не появятся на свет!

– Не появятся на свет чернильными поганками , – уточнила Федра. – Диковинными тварями, которыми они являются сейчас. Но если ты внесёшь в «Книги творения» нужные исправления, они всё равно появятся на свет где-то ещё и будут здоровы и счастливы.

– Но ты не можешь быть в этом уверена! Ты просто надеешься на это и цепляешься за эту надежду как за соломинку.

Зибенштерн откашлялся:

– Вероятнее всего, нам придётся пойти на этот риск.