Эльза Яновская - Охотник

© Яновская Э., 2017

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2017

Спасибо моей Маме за то, что она верит в меня, моей Дочери за вдохновение и силы жить, моим родным Галочке и НатаЛи за то, что поддерживают во всех начинаниях и трудностях.

Без вас, мои девочки, не было бы этой книги.

– Ну, с Богом!

Перекрестившись, священник вышел из церкви. Прикрыв массивные двери, он трижды осенил себя знамением и поклонился надвратной иконе Иоанна Златоуста. Темнело. Вечернее солнце золотило верхушки сосен. В деревенском овражке мычали коровы после дойки да лаяли собаки. Докучали комары. Над печными трубами вился дымок, сладко пахло сеном, в реке плескалась рыба – самое раздолье.

«Надо будет Макарыча сманить на пятницу», – подумал батюшка и прошел к воротам в церковной ограде. Воры или хулиганы были редкостью в округе, но любопытных мальчишек и бравирующей молодежи хватало.

Когда священник задвинул нехитрый засов и собирался уже отправиться домой, он вдруг увидел человека, молча стоящего поодаль в тени деревьев.

– Кто здесь?

– Я! – незнакомый голос звучал звонко и задиристо.

Настоятель попытался разглядеть говорящего, но раскидистая крона старой липы скрывала незваного гостя в своем полумраке.

– Что вам здесь нужно?

Неторопливым уверенным шагом человек вышел на песчаную дорожку и приблизился к ограде.

– Я искал ночлег в этом богом забытом месте. Насколько мне известно, церковь призреет всех странствующих и напоит всех жаждущих, оттого я решил остановиться у вас.

– Места у нас и в самом деле глухие. Что же привело вас сюда? Что вы здесь ищете?

– Я еду в Н. Путь, конечно, неблизкий, но дела того требуют. Так вы позволите мне у вас заночевать?

Батюшка внимательно всматривался в незнакомца. Ничего примечательного: мягкая фетровая шляпа, сапоги из добротной кожи и дорожный коричневый костюм с позолоченными пуговицами. Единственное, что не оставляло равнодушным, – глаза! Черные и яркие, они притягивали, словно магнит. Так бывает в театре, когда спектакль должен вот-вот начаться, бархатный занавес чуть колышется, зрители молчат, оркестр настроил инструменты и дирижер готов взмахнуть своей палочкой.

– Милости просим, разделите наш кров.

Священник распахнул ворота, а путешественник вернулся к липе и взял под уздцы вороного коня со стриженой гривой.

– Вы ведь не станете возражать против моего друга? – с улыбкой спросил он.

Батюшка провел скакуна в конюшню и поручил помощнику Степану его расседлать и накормить.

Уже совсем стемнело. Затихли животные. В прохладной мгле за углом церкви виднелись посеревшие от времени кресты.

– Матушка, у нас гости, – произнес хозяин дома, переступая через порог.

Из глубины комнат вышла еще молодая жена, одетая по-домашнему, без платка. Пахло яблочным пирогом и жареной курицей.

– Проходите, если так, – ответила она без излишних эмоций: ни досады от внезапного визита, ни особой радости. Им привычно принимать странников, хотя они и были в маленькой деревне большой редкостью. Незнакомец довольно быстро освоился: расстегнул камзол, бросил шляпу на комод, прикрыв ею Псалтырь, и устало рухнул на уютный диванчик в гостиной.

– Как к вам обращаться, сударь? Имеете ли вы звание? Состоите на службе? – священник присел на стул у окна, чтобы видеть, как супруга Марья и Аннушка, девушка при доме и помощница, накрывали к ужину в столовой. Гость не шарил глазами, как это бывает с людьми в незнакомом месте, а вполне уверенно и без стеснения смотрел в глаза хозяину.

– Зовите меня Петром Алексеевичем. Званий у меня достаточно, но мне не хотелось бы объявлять их, чтобы никого не смущать. Путешествую. Где по делам бываю, где так, по зову души, – молодой человек на вопросы отвечал просто, без гордости и без смущения. Он не делал паузы для того, чтобы придать своим словам пафоса; напротив, давал понять, что при расположении хозяев искренне готов открыться. При этом он ни разу не отвел взгляда от собеседника, но не желая смутить его, а доказывая свою заинтересованность в продолжении беседы.

– Ну и меня величайте скромно Иваном Андреевичем, – батюшка уже снял свою рясу.

В столовой на деревянном столе в свете свечей поблескивал горячим жиром цыпленок в окружении печеных яблок, в горшочке дымилась гречка, ароматно пахла свежая зелень и овощи, холодная буженинка ждала своей очереди сразу за блюдом с молодой картошечкой в мундире, открытый яблочный пирог аккуратно порезан, и аппетитные куски горкой возвышались на большом медном блюде. И на все это великолепие из красного угла взирал Николай Угодник.

Матушка открыла оконце: лето выдалось душное. И теперь ленивые жирные мухи по очереди залетали в комнату, нехотя кружили над столом, иногда садились на белую скатерть, но на них была открыта охота. Особо неповоротливые падали на подоконник и пытались ползком выбраться наружу, где в каплях вечерней росы благоухали полевые цветы. За рекой просыпался соловей. Марья, собрав маленький узелок, унесла снедь на сеновал, где летом по обыкновению трапезничал Степан.

– По собственному, заметьте, желанию, – отметил отец Иоанн.

– Уж не девок ли деревенских он там тискает? – усмехнулся Петр Алексеевич и провел указательным пальцем по тонким усам.

Женщины за столом засмущались, батюшка крякнул в кулак, но спокойно ответил:

– Деревня удивится, когда Степка женится. Парню двадцать пять лет, а он ни о ком, кроме своих лошадей, не мыслит. Надо отдать должное, малый знает свое дело; и окажись он при дворе П. или С., те бы его не выпустили из своих цепких лап – уж не раз пытались переманить. Но хлопец сидит в нашей деревне и никуда не рвется. Его друзья-то давно по трое детей имеют, а он, как прибился ко мне мальчишкой еще, так и работает. Вон на опушке молодежь собралась, а Степан из конюшни своей шагу не ступает. Лежит у окна в холодке, да иногда на жалейке [1] Народный духовой музыкальный инструмент – деревянная трубка с раструбом из коровьего рога или бересты. поигрывает. Для кур!

Иван Андреевич расхохотался. У него был очень приятный смех: низкий и громкий, словно камни катились со скалы.

– А может, девок у вас красивых в деревне нет? – гость подался вперед, как будто от ответа могло совершенно измениться мнение обо всей деревне.

– Есть. Как же им не быть?! Вон Варвара-краса, длинная коса, звезда краев наших; к ней и из города сватались, а она все нос воротит, – также слегка наклонившись, ответил хозяин. – Да и Аннушка наша тоже красавица: брови как птицы, глаза как зарницы, станом упруга, отличная подруга.