Яна Демидович - Двуликие. Ведьмино пламя

Пустой зал, едва горящие факелы на стенах. Стремительный шорох одежды – и на пути появляется слуга в серебряно-чёрной ливрее. Лицо его бескровно, бело как снег.

– Милорд!..

Слуга падает на колени, хватается за ноги человека, бессвязно бормочет какие-то просьбы и мольбы…

Рука поднимается. На каждом пальце вспыхивает отчётливый аметистовый огонёк.

***

Дайана проснулась от собственного крика. Съёжилась в комок, вдавив лицо в подушку, набитую сухой лавандой. Зубы стиснулись до ноющей боли в скулах, в глазах стало мокро и горячо.

– Это сон. Просто сон!

Но в памяти снова всплыла «Книга Джеймса», заполненная тайными знаниями и откровениями. Дайана мотнула головой, словно отмахиваясь от наваждения. Отец борется с колдовством. С Моргейной. Со всеми Малыми и Великими Тёмными. И всегда боролся. Пускай он не говорит ей об этом, делает вид, что ничего не понимает – он хороший. Хороший!

Дайана села на кровати, откинула одеяло. В комнате было темно, лишь слегка посверкивала искусная, позолоченная роспись на белёном потолке: солнце и месяц в окружении словно танцующих подле них созвездий.

Отец не владеет колдовством. Это его заколдовали. Всё, что она увидела в книге, лишь описания сил чёрных магов, против которых отец сражается. Это заметки, полевые очерки о том, чего стоит от них ожидать. То, что привиделось ей, не имеет никакого значения, твёрдо сказала себе Дайана.

Но беспокойство не уходило, гнусно сосало где-то под ложечкой. И, немного подумав, Дайана всё же решила пройтись. Она не раз ходила по ночному замку, почти каждый уголок которого знала и на вид, и на ощупь, и очень любила подниматься на башни, чтобы поглядеть на бескрайнее, в алмазных точечках звёзд, небо.

Дайана оделась, зажгла свечу. Бесшумно выскользнула из комнаты и, крадучись, пошла по Хокклоу…

Но далеко пройти беспрепятственно не удалось.

Рядом послышались шаги, мелькнул фонарь, скрытый стеклянным колпаком. Дайана метнулась в ответвление коридора, задула свечу и попыталась слиться со стеной, от души надеясь, что её никто не заметит.

Дайане повезло. Никто не свернул в её сторону, никто даже не обернулся. Зато она, всё выше вскидывая невидимую в темноте бровь, с удивлением смотрела на вереницу слуг, проходящую по центральному коридору. В руках у многих покоились блюда и сосуды.

Ноздри Дайаны шевельнулись, чуть сильнее втянули воздух. Пахло ягнёнком, жаренным в травах, печёными яблоками и вином. Что же это? Барон решил перекусить?

Судя по всему, слуги направлялись прямиком в главную залу. И, немного поразмыслив, Дайана решила повременить с ночными бдениями на башне. Дождалась, пока последний слуга не скроется вдалеке, и, найдя на стене в соседнем коридоре заветный, хрустнувший под её ладонью камешек, быстро открыла секретный ход. Вскоре она уже спешила по тайному коридору, придерживая в руке вновь зажжённую свечу.

Вот и то самое место. Крохотные, еле заметные глазки.

Дайана подступила вплотную, почти распластавшись по стене…

…И увидела стол, за котором сидели двое.

***

На секунду – какую-то совершенно дикую, безумную секунду! – Дайане показалось, что напротив барона, в самой дальней стороне крытого льняной скатертью стола, сидит принц Артуриан.

Но за первой секундой пошла вторая, третья, и Дайана напряжённо свела брови к переносице, не зная, что ей и думать. Ведь в Хокклоу, на её памяти, ещё никогда не бывало гостей…

Слуги расставляли кушанья – как всегда безмолвно, аккуратно и споро. Джеймс Ридделл не смотрел на них, лишь цедил вино из кубка: привычно непроницаемый, он был одет в простой чёрный дублет, поверх которого была накинута мантия, отороченная мехом чёрной лисицы. Изредка он поглядывал на некий предмет из серебристого металла, что лежал подле его правой руки на столе. К еде барон не притрагивался – в отличие от гостя, который ел с явным удовольствием и аппетитом.

Дайана прищурилась. Гость был совершенно седым, и его гладкие, безупречно уложенные волосы походили на серебряный шлем. Однако это никак не вязалось с лицом: моложавым и улыбчивым, что было самую толику тронуто загаром. На плечах лежал короткий плащ – весь в густо нашитых вороньих перьях, под ним виднелся бархатный, молочно-белый дублет. А подле резного стула, прислонённый так, чтобы можно было быстро достать, стоял посох – длинная, кривоватая ветка, на верху которой, среди растопыренных, как пальцы, сучков лежал удивительный камень: перламутровый и мягко сияющий.

– Итак, ты закончил? – холодно осведомился барон, когда тарелка гостя опустела.

Тот с преувеличенной тщательностью подтёр остатки соуса хлебным кусочком и улыбнулся. Блеснула полоска очень белых зубов.

– Закончил, милорд. Благодарю. Вы, как никто, умеете угощать усталых путников, – ответил гость, окидывая заинтересованным взглядом стройную, бледнолицую служанку, что тихо, как мышка, убирала объедки со стола.

Уголок рта барона дёрнулся в откровенной усмешке.

– Зря облизываешься.

– И вовсе не зря, – всё с той же улыбкой возразил гость, снова повернув к нему лицо. – Безупречное колдовство!

Барон хмыкнул и пожал плечами. Сделал рукой небрежно ленивый жест. И Дайана сдавленно ахнула.

Потому что лицо кроткой служанки смялось, как сминается под рукой тучной хозяйки сырое тесто. Черты перемешались, смазались, исчезли, и там, где раньше белело живое, пусть и малоподвижное лицо, не осталось ничего человеческого. Да и вообще ничего – лишь ровная, чуть мерцающая внутренним светом поверхность.

Безликая голова повернулась к хозяину, повернулась к гостю. Колыхнулись волосы, обращённые в дым. Руки – тоже преображённые, с быстрыми сполохами света внутри – собрали посуду… И служанка спокойно побрела прочь. Той же походкой, какой ходила раньше. Какой все они ходили.

– Иллюзия. Морок. Только и всего, – медленно произнёс барон, проводив ушедшее создание взглядом.

– Вы слишком скромны, милорд…

Барон поморщился.

– Не заговаривай мне зубы, Лерой. Ты отлично знаешь, что я хочу от тебя услышать.

Гость, названный Лероем, покорно склонил голову.

– Конечно, милорд.

Джеймс Ридделл тут же подался вперёд. Подобрался, как ястреб, готовый обрушиться на добычу; вонзил в собеседника бритвенно-острый взор.

– И? Вы нашли Печать? Говори же!

Лерой только вздохнул, отчего барон, сразу налившись холодной яростью, откинулся обратно на спинку кресла.

– Мы побывали в Пэн-да-Горе… Заглянули в заснеженный Беадорф… Но пока не обнаружили там ничего. Увы.

– Это не оправдание.

Лерой согласно кивнул, опустив уголки рта. Притворно грустно? По-настоящему? Затем сверкнул на барона быстрым, осторожным взглядом – и вновь беспечально улыбнулся. Казалось, он не может долго пребывать в серьёзном настроении.