Андрей Павленко - Ожидание заката

Она, эта бабушка, смотрит вокруг, и получает эстетическое удовольствие, переходящее в наслаждение, которое, как известно, уже граничит с экстазом.

Мелочь, а приятно!

Взять, к примеру какой-то праздник, да хоть бы и Девятое мая. Великий праздник, никто спорить не будет.

Власть скромно, с трудом сдерживая гордость, выдает ветеранам по бутылочке водки и пакету гречки (естественно тем, кто есть в списках. А там есть немного. Зато полно мертвых душ, в несомненной пользе которых старик Гоголь не ошибся), потом проведет для себя и зрителей митинг. Ну правильно, просто так отдать, из рук в руки – это глупость. Особенно если сравнить затраты на организацию митинга и стоимость подарков. Фактические, естественно.

А вечером – салют. Нормальный салют стоит – пять-десять тысяч баксов. Плюс откаты. Старенькие ветераны сидят дома, и слушают, как грохочут выстрелы. Некоторые из тех, кто еще может передвигаться, сами или с детьми, придут на площадь.

Если повезет, присядут на турникеты (бордюры, поребрики). Если очень повезет – молодежь уступит грязные затоптанные скамейки.

Если не повезет – будут стоять. Если очень не повезет – упадут. Если в этом случае повезет – поднимут, доведут до дежурившей «скорой». Или затопчут.

Бух! Головы задраны, крики, вопли, свист. Верещит сигнализация припаркованных в запрещенных местах автомобилей. Восторг, экстаз. Первый раз в жизни дикари узрели консервную банку.

Щедрая власть кормит стадо зрелищами. И стадо с радостью внимает ее ласковым подачкам.

А ветераны – где-то там, в толпе. Несколько крупинок золота в горсти песка…

Но зато – салют в честь Дня Победы!

Оно им надо? Крыша течет, нет денег на хлеб, на лекарства, долги по квартплате, нет возможности съездить в санаторий. Они четыре года лежали в грязи, ползли по воде, умирали от жажды, мучились от голода, болезней и это – рядом с врагом.

Согласитесь, это несколько труднее, чем сегодня при ОРЗ не пойти на работу.

Короче, лили они свою кровь для того, чтобы одно государство обеспечило им ордена, любовь и уважение окружающих, а другое – салют под халявный кулеш и двести грамм водки раз в год.

Самое то, учитывая их возраст и хронические заболевания.

Но что ж поделаешь, ветераны – это не ставка в предвыборных кампаниях. Это дань традиции, возможность отмыть деньги, прикрытие для себя, оружие для оппонентов, лишний опорный рычаг, в конце концов.

А старики верят, что кому-то нужны. Как же – это все для них! И салют, и митинг!

Но почему это только раз в году, и то – для окружающих?

Потому что – власть!

Я сплюнул.

– Откуда? – Палыч пожал мне руку, указывая на синяк.

Я пожал плечами.

– Ты же вроде не пропускал? – удивился Димка. – Или пропускал?

Я неопределенно мотнул головой, что должно было означать нечто среднее.

– И как теперь в таком виде? – обеспокоился Димка.

– Да молча. У кого есть синяк – те идут впереди. Кому не хватило – жалко плетутся сзади. Ясно? – съязвил я.

Палыч хмыкнул.

Да, видок у меня, должно быть еще тот. Костюм был приготовлен с вечера. А говорят, что заранее готовиться – плохая примета. Вот и подтвердилось. Костюм и галстук – это конечно, хорошо. Но вот то, что с синяком они совершенно не гармонируют, я понял, пройдя три четверти дороги.

В строгом костюме и с подбитым глазом, я был похож на менеджера средней руки, у которого отняли барсетку с деньгами и мобильный телефон впридачу. Ибо спортсмены моего возраста – редкость.

Надо, надо было одевать джинсы и куртку. Но теперь поздно.

– Хрен с тобой, пошли! – И Димка уверенно потянул на себя тяжелую дверь.

– Хрен с тобой! – сказал я, толкая тяжелую дверь, через час выходя на улицу.

В принципе, я не ошибся. Мало того, в назначенное время нас не приняли, так и мэра не оказалось на месте. Так сказала его секретарша. Существо с минимумом… нет, не мозгов, а чувства такта.

Короче, принял нас Соколов, начальник управления физкультуры и спорта. Я его часто видел по телевизору. И вживую. Он часто трется на более-менее значимых соревнованиях. Вчера, кстати, он и вручал мне жестяную медальку… Вроде и неплохой мужик, но ничего не решает. В том числе, к сожалению, в области физкультуры и спорта.

Но кабинетик у него ничего. Самое то, для управления физической культуры. Плазма, ноутбук, бар. Кожаная мебель, стол из настоящего дерева, а не жалкого подобия из древесно-стружечных пластин. Ворсистый ковер на полу. Ах да, совсем забыл: на полке ряд кубков и грамот, и дань физкультуре – блестящая гантель в углу.

Если такой кабинет у начальника управления спорта, какой тогда у мэра? Я не бывал в кабинетах у мэров, но шестым чувством догадался, что у мэра кабинет чуточку лучше. Может, даже не один. Но это понятно. Они же всего-навсего слуги народа.

Пусть хоть отремонтированные кабинеты будут им утешением.

После обмена приветствиями и формальными поздравлениями чемпиона (я сразу вспомнил парк), Палыч взял слово и коротко, за минуту, изложил суть проблемы.

На мой взгляд, неплохо. Он даже пару раз толкнул избитые фразы насчет престижа области и города, воспитания нового поколения и пропаганды здоровья.

Когда он говорил насчет здоровья, Соколов согласно кивал и рассеяно постукивал по необъятному столу пачкой дорогих коричневых сигарет.

Мы с умным видом молчали.

Когда Палыч закончил, начальник уверил его, что он с этим абсолютно согласен, и мэр тоже.

Хм, значит, мэр нас сейчас слышит? Я даже хотел было спросить об этом.

А что, раненому в голову чемпиону это простительно.

Неприятно дергая шеей, Соколов уверил, что к следующей сессии он подготовит необходимые документы. И если депутаты не будут возражать, а они возражать не будут (ну еще бы, мэр-то с нами согласен!), в бюджет внесут поправки, и тысяч пятьдесят-шестьдесят гривен нам выделят.

Все зависит от депутатов. Мэр-то что, он ничего не решает, вся власть в руках депутатского корпуса.

Палыч согласно кивал. Димка гордо поглядывал на меня. И чего он пучится, придурок? Кто обещал встречу с мэром?

Крестного тоже, кстати, мы так и не увидели.

Короче, порешили на том, что недельки через три Палыч наведается и осмотрится, что к чему.

Мы попрощались, при этом Соколов сказал что-то восторженно-напутственное, а я ему чего-то идеологически-выдержанное.

А потом мы вышли на улицу.

– Деньги будут! – важно сказал Димка.

– Надежда теплится – согласился Палыч.

– Хрена с два, – высказал я предположение.

– А ты чего недовольный? – обратился он ко мне.

Я недовольный? Да с чего он взял! Озабоченный, да. Вообще-то мои мысли хоть и были заняты Китаем, но не тем, как туда попасть, а тем, что оттуда должно приехать.

– Не знаю, – промямлил я, погладив синяк. – Не особо верится что-то. Посмотрим.