Андрей Павленко - Ожидание заката

«Все, конец» – обреченно подумал он.

Между тем здоровяк из СБУ присел на перила террасы, и голова сидящего в кресле Толика оказалась на уровне его живота. Толик задрал голову, но ничего не увидел: восходящее солнце ударило ему в глаза.

– Вы крупно влипли, Зайцев – сообщил подошедший прокурор, – и я даже не знаю, есть ли у вас шансы…

Толик затравленно молчал.

– Дело в том, – доверительно сообщил эсбэушник, – что тот человек, чьи вещи вы прикарманили, оказался шпионом, имеющим прямое отношение к ядерным секретам нашей страны. Так как это дело больше не подпадает под компетенцию милиции, мы прибыли сюда лично, чтобы разобраться в случившемся.

– Причем имеем самые широкие полномочия, – подтвердил прокурор.

– Но я ни при чем! – возопил несчастный Толик, – я уже сколько раз говорил вот тому товарищу! – он указал на младшего лейтенанта.

– Короче, Зайцев! – наклонился к Толику здоровяк, – или ты перестаешь валять дурака, или мы сейчас тебя… за пособничество агенту враждебного государства, – вполголоса сказал он, и вдруг заорал:

– Где, твою мать, часы и документы?!

Толик быстро протянул руку запястьем вперед.

– Снимай, – велел эсбэушник.

Толик подчинился.

– Документы?

– А документов не было… – пролепетал Толик.

– А что было? – наклонился ближе прокурор.

– Так это… карточки разные и… – Толик замялся, – деньги, чуть-чуть, я вовсе…

– Быстро за карточками и деньгами – велел суровый прокурор, – чтоб через полторы минуты был здесь. Нет – значит, каждая минута опоздания – три года к сроку. Товарищ младший лейтенант, – обернулся он к стоявшему возле террасы милиционеру, – проследите. Если попробует сбежать – вы знаете, что делать!

Младший лейтенант кивнул, похлопал себя по боку, очевидно проверил, на месте ли пистолет, и пошел за Толиком.

Тем временем Толик несся в сторожку, точно гонец, несущий императору весть об окончании войны.

За двадцать секунд Толик выволок из-за угла лестницу, установил ее, и в три прыжка очутился на чердаке.

Младший лейтенант полез за ним.

Димка достал сигареты и закурил. Голубых, сидя на перилах, вертел в руках «Ролекс».

– Как думаешь, все принесет? – Димка выдохнул струйку дыма.

Голубых пожал плечами. Едва увидев Толика, он понял, что тот не имеет к убийству сторожа никакого отношения.

– А как же проверить?

– Пообещай ему медаль за содействие, – Миша вертел в руках часы. – Надо же, первый раз в руках держу! Интересно, они настоящие?

– Дай-ка, – Димка взял часы. – Судя по весу…Похоже, что да. Серийники на боках, прокладка возле завода…

– Корона же вот! – ткнул пальцем Миша.

– А-а-а, – пренебрежительно сморщил губы Димка. – Корона не показатель… Тут другое. Смотри, стекло увеличивает цифры, если смотреть под определенным углом, видишь? – он повертел циферблатом перед лицом Миши. Тот кивнул.

– Потом, что еще… Ну не помню, вроде стрелка должна плавно-плавно идти.

– Вроде идет, – согласился Михаил.

– Тут еще вот в чем фишка: такие часы можно пробить по серийнику. Эти цифры расшифровуются: год выпуска, модель, страна-продавец… Я все не помню, можно глянуть в Интернете.

– Это вариант – одобрил Миша, доставая «HTC».

Тем временем Толик вылез из окна, держа в руках какой-то сверток, торопливо слез по лестнице и зарысил обратно.

Павел шагал следом.

– Принес? – грозно спросил Димка.

– Так точно, – несмело пробормотал Толик и протянул сверток.

– Развязывай, – негромко бросил Михаил, рассматривая часы, и щелкнул в кармане курком.

В мгновение ока сверток раскрылся.

В целлофановом пакете лежали деньги и перевязанные резинкой четыре кредитки.

– Сколько здесь? – спросил Голубых.

Толик зашевелил губами.

– Я имею ввиду, сколько денег убитого, – уточнил Миша. – И учти, скажешь правду – оставишь себе. Соврешь – все пойдет в бюджет государства.

– Восемьсот двадцать долларов две тысячи четыреста тридцать два рубля! – скороговоркой отрапортовал Толик.

Трое приехавших переглянулись.

– Это те деньги, которые были при нем? – уточнил Павел.

– Ну да, были в кошельке, а те – это мои, – закивал Толик.

– Карты мы конфискуем, – задумчиво сказал Миша, и перехватив красноречивый взгляд Толика, добавил:

– Деньги можешь оставить себе…

– А… часы как же? – робко спросил Толик. – Может, и их можно… ну в смысле…

Оба Колесниченко посмотрели на Голубых.

– Часы – это государственная улика, – отрезал тот. Толик опустил голову.

– Радуйся, что еще дешево отделался – заявил Димка – а то мог бы… за незаконное присвоение....

Глядя на нелепую фигуру в мокром халате, Михаил почувствовал жалость.

– В общем так, Зайцев, – официальным голосом сказал Михаил, снова переходя на «вы».

– Если будете помогать следствию, компенсируем вам стоимость часов. А если будете хорошо помогать, – получите, ну орден не обещаю, но медаль вполне может быть.

Толик встрепенулся.

– Буду содействовать в полной мере – с готовностью сказал он.

– Рассказывайте.

– Что рассказывать?

– Все.

* * *

Где-то на середине пути, уже за пределами родной области, в воздухе запахло озоном. Мне показалось было, что вдалеке появились тучи, но горизонт был чист. Машин практически не было, но как неопытный водитель, я предусмотрительно сбавил скорость до восьмидесяти. В воздухе отчетливее запахло озоном, предвестником грозы.

А через пару километров совсем рядом показались нитки молний.

Как-то сразу трассу впереди затянуло пеленой дождя. Меньше чем через минуту я оказался, так сказать, в гуще событий. Дорога плавно спускаясь, поворачивала вниз. Что ж, я не профи, да и машинка новенькая. Сбавим еще.

Я съехал в низину, из-за дождя ничего не было видно. Впереди что-то светилось ярким светом, словно сигнальные огни. Я стал притормаживать, как вдруг…

Справа на капот с противным скрежещущим грохотом или грохочущим скрежетом свалилось нечто, перекатилось и упало на дорогу. Я машинально дал газ, но спохватившись, нажал на тормоза. Проехав несколько метров, машина дернулась и стала. А тормозной путь неплохой, надо сказать… Я выскочил из машины, забыв закрыть дверь и в три прыжка оказался на месте столкновения.

На асфальте лежал, вернее, сидел, тупо встряхивая головой, промокший до нитки пацан лет десяти-двенадцати в одном кроссовке. Второй валялся в нескольких метрах. На мальчишке была надетая на одну руку половина ветровки, вернее то, что от нее осталось. Остатки несколькими тряпичными полосами, в радиусе нескольких метров, как сказали бы японцы, олицетворяли борьбу порядка и хаоса.

Если не считать слегка разорванных джинсов (может, дань моде), в остальном ничего страшного. Крови, по крайней мере, не было.