Игорь Сотников - Апокалипсис в шляпе заместо кролика. Книга вторая

Но кто же это такой или вернее, такие, кто в указанном нами месте, в упоминаемое нами же время, уселся на эту самую привлекательную лавочку и выводит из себя людей, облечённых трудовыми обязательствами. А вот с первого, даже внимательного взгляда, которым их удостоили работники перрона, и не поймёшь, что так вывело из себя всё тех же работников перрона, – а они повидали всякого люда, и их вывести из себя, а затем с перрона, крайне сложно и можно только невозможным для их понимания обстоятельством своего поведения. А эта парочка, кто занял собой эту самую привлекательную скамейку, вроде и ничем особенным не отличалась от любой другой пары людей, кто по какой-то внутренней осознанности или побуждению, когда-то, а может совсем недавно, решил, что им порознь не будет так эффективно и комфортно жить, нежели воедино. Что и привело к созданию этой пары.

А вот что точно их друг с другом связало, то вот это сразу и не уразумеешь. Вот если бы они, как та пара влюблённых, не сводила друг с друга глаз или вообще целовалась, то можно было бы записать их во влюблённые. Хотя нельзя отменять и того факта, что они свой медовый месяц страсти пережили и сейчас им приносит большую радость другого рода близость – будет хорошо вот так рядышком посидеть, не касаясь друг друга и, глядя в неизвестную даль, откуда время от времени пребывают поезда, мечтать или строить планы о своём будущем. А так их лица именно так проникновенно и целеустремлённо выглядели, то эта версия их понимания выглядит наиболее убедительной.

Ну а когда на пути этой их целеустремлённости, пронизывающей прямо до костей людей без мечты о будущем, вставал работник перрона, то его прямо пробивало в пот осознанием чего-то такого для него недостижимого, и он не мог сдержаться и бежал к себе подсобку, где и выносил весь мусор из себя (конечно, фигурально – весь мусор так и остался лежать на перроне).

– Похоже, что и сегодня их не будет. – Поднявшись со скамейки, обратился к своей спутнице, молодой девушке, прикрывающей свою красоту платком, молодой, но в тоже время серьёзных видов человек. Его спутница перевела свой взгляд на своего спутника и спросила его. – Какие есть предложения?

– Предложения. – Многозначительно посмотрев куда-то вдаль, повторился за своей собеседницей молодой, но серьёзного качества человек. – Сдаётся мне, что нам не будет лишним проехаться до Владислава и посмотреть, как у них движутся дела. – Сказал Илия, при свете дня и рядом со своей спутницей совершенно на себя вечернего не похожий.

– Есть повод для беспокойства? – спросила Илию его спутница Саша.

– Даже если бы и был, то мне что за дело до этого беспокойства. – Холоднейшим образом ответил Илия, судя по его ответной реакции, такой человек, которому не свойственно ни о чём беспокоиться, особенно о чужом беспокойстве. А такая его нечувствительность к окружающему, своего рода бесчувственность, отчасти объясняет эти на расстоянии отношения между ним и его спутницей. И теперь и не поймёшь, что их между собой связывает и из какого интереса они связались между собой и здесь объявились.

Правда, стоящий рядом с Сашей (это спутница Илии) на скамейке средних размеров контейнер, используемый людьми для перевозки своих домашних любимцев, мог бы частично прояснить ситуацию их здесь нахождения. Может они ожидали здесь прибытие кошачьего заводчика (в контейнере, скорей всего, находился кот), пообещавшего привести для знакомства с котом Саши, наиредчайшей породы, родовитую кошечку – вот почему всё так сложно обставлено и происходят все эти встречные затруднения.

– Что ж, – проговорила Саша, бросив взгляд по направлению железнодорожной дали, – видимо и сегодня не тот день. Так что, почему бы и не проведать наших друзей. – Сказала Саша, поднимаясь со своего места.

Илия как стоял, не шелохнувшись, так и продолжил наблюдать за тем, как Саша вначале заглянула в контейнер, где она по сюсюкалась с его обитателем, после чего прихватила контейнер и, окинув взглядом Илию, выдвинулась по направлению вокзала. Куда вслед за ней выдвинулся и Илия. Ну а как только они скрылись в дверях, ведущих в здание вокзала, и тем самым освободили от своего присутствия перрон, то на него тут же вернулись работники перрона, теперь выглядящие приободрёнными и столь решительно, что они даже были готовы предъявить претензии тем людям, кто вначале их о посредственно, через своё пристальное внимание, вывел отсюда, а затем их так приободрил. Но к своему непониманию происходящего, работники перрона никого из тех лиц, кто их вывел из себя, на перроне не застают и это их по-новому выводит из себя и вслед с перрона.

– Совершенно невозможно работать в столь изменчивых условиях. – Посетовал на тяжёлую долю работников перрона, бригадир всё тех же работников перрона, открывая в подсобке ещё одно бутылочное н.з.

Что касается Илии и Саши, то они благополучно миновали вокзал, затем прилегающую к нему площадь и, дождавшись своего автобуса, убыли на нём. Как они в нём добирались до своего пункта назначения, то в виду того, что ничего особенного с ними не приключилось по пути своего следования, то здесь это не будет упоминаться, а вот когда они прибыли, то на этом месте мы остановимся.

Так вот, когда по их расчётам им нужно было выходить, – а такие расчёты, как правило, строятся видами из окна того же автобуса, в котором они ехали, – то Саша, кто в общем-то и решал, где им выходить, ещё до прибытия к своей остановке, заметила в окно кого-то, кто вызвал у неё волнение на лице. С чем она смотрит на Илию, а тот ничего не говоря ей, кивком даёт понять, что он тоже видел. Ну а кого они видели, то это выясняется по их выходу из автобуса, где они сразу заходят под прикрытие остановки и по отъезду автобуса смотрят на другую сторону улицы. Где из своей относительной массы прохожих, движущихся в разные стороны и пока не видящих особых оснований для своей остановки, – ни у кого не развязываются шнурки или упал телефон, – тем выделялась одна парочка людей, что она стояла на одном месте и как будто кого-то ожидала. И скорей всего, именно эта пара людей особенного телосложения, – она отличимо от остальных прохожих, мускулисто выглядела, – и заинтересовала Сашу и Илию.

– И что они стоят? – спросил Сашу Илия. И хотя этот его вопрос был не в бровь, а прямо в чей-то незнакомый глаз, – нашёл, что спросить, – Саша, по своей природе более отзывчивая, чем Илия (спроси она его тоже самое, то он послал бы её у них спросить), нашла, что ему ответить, чтобы значит, было без обид.

– А как ты думаешь? – вопросом на вопрос ответила Саша, давая понять Илии, что на такие вопросы, только внимание даёт ответы. И Илия, со всей своей внимательностью посмотрев на наблюдаемую ими пару людей, сумел вначале увидеть, а затем ответить на этот свой вопрос. В результате чего он перевёл свой взгляд по направлению бросаемых взглядов этих людей в сторону аллеи, где без особого труда можно было выяснить, кто задерживает их взгляды на себе. Там, на одной из скамеек, вольготно разместился некий тип, за которым и приглядывали те двое людей, за которыми в свою очередь вели своё наблюдение Илия и Саша.