Анна Поршнева - Заведение матушки Ним

Не лгала она и в том, что была беременна – об этом громко свидетельствовал ее круглый, нагло выпятившийся живот.

Но всему остальному, о чем говорила ассирийка, поверить было совершенно невозможно.

А говорила она следующее – в прошлом апреле на пороге чернобородого Ассура появились странные люди. Они принесли с собой шкатулку, полную яхонтов, и большое, искусно отполированное бронзовое зеркало. Они сказали, что их хозяин решил взять себе наложницу из квартала Цветов, и чтобы выбрать ее, они проверяют девок особым образом. Каждая должна заглянуть в зеркало и подойдет лишь та, которая отразиться в нем верно. Чернобородый Ассур засмеялся – это было очень хорошее зеркало, и он сам отражался в нем точь-в-точь, как живой, вместе со своей роскошной бородой.

Однако, когда девки, одна за другой, стали подходить к зеркалу, каждый мог видеть, что вместо женщины там отражалось черти что. То гигантская, покрытая бородавками жаба, то облако синего дыма, то пустое платье. И только ассирийка отразилась в нем полностью, как была, со всеми своими статями.

Странные люди очень обрадовались, передали шкатулку с яхонтами чернобородому Ассуру, и увели девушку с собой. На границе города они дали ей глотнуть из фляги какого-то пряного вина, и она от того потеряла память и совсем не может сказать, куда ее увезли.

Очнулась ассирийка в богатом дворце, залы которого были так велики, что можно было устать, пока идешь от одной его стены к противоположной. В тот же день ее познакомили с новым хозяином. К ее ужасу, это был огромный, переливчато-зеленый дракон с зубастой пастью и когтистыми лапами. Дракон разговаривал с ней посредством образов, которые посылал беззвучно. Он сказал, что ему пришла пора заиметь потомство и для того ему потребна особая женщина. Ассирийка очень испугалась и стала умолять отпустить ее, потому что она точно не выдержит соития с таким гигантом, на что змей рассмеялся и сказал, что драконы сходятся с женщинами особым тайным способом, о котором нельзя рассказывать посторонним. Как мы ни упрашивали, она не открыла нам тайны.

И вот, через некоторое время, рассказывала ассирийка, выяснилось, что она беременна. Дракон держал ее при себе еще некоторое время, а потом отослал, так же опоив пряным вином, назад. Он сказал, что дитя дракона может вырасти по-настоящему свирепым и крепким, только если созреет среди людей, впитывая в себя их жадность и жестокость. И вот теперь женщина пришла к матушке Ним, так как ей известна мудрость хозяйки заведения и просит приютить ее до родов. А уж когда она родит опаловое яйцо, из которого, помещенного в огонь, на третий день вылупится юный змей, ее муж возблагодарит матушку Ним, прислав ей не одну, а две шкатулки, полных яхонтов.

Наша хозяйка покачала головой, поцокала языком, и разрешила девке остаться.

И что бы вы думали? В положенный срок ассирийка разродилась и принесла здорового крепкого младенца. Девочку, которая, несомненно, как и все ассирийки, родилась с ложью на устах.

Запретная еда

Страна Офир известна не только своими купцами и мореплавателями. Страна Офир известна своими поварами. Даже в захудалой обжорке в самом грязном и дальнем углу порта вам подадут такую рыбную похлебку, что вы не забудете ее во всю жизнь. Известным только избранным мастерам способом рыба будет выварена в похлебке настолько, что кости станут мягкими и рассыпчатыми, точно лепешка, и в то же время суп не потеряет остроты и яркости вкуса. И не только в Городе можно найти такие лакомства. Один из египетских купцов, давясь слюной от сладостных воспоминаний, рассказывал мне про рагу из сурка, тушеного в меду с тимьяном, которое он отведал в каком-то бродячем стойбище пастухов далеко на востоке страны.

Да, в стране Офир любят вкусно поесть и знают толк в еде. Кажется, нет такого яства, которого не отыскали бы и не испробовали жители Города. Но оно есть.

Случилось это давным-давно. А может, и не так давным-давно? Во всяком случае, матушка Ним уверяет, что была тогда семилетней девчонкой и прекрасно помнит все события, о которых толковал весь Город.

Как-то раз в одно из самых больших заведений квартала Цветов постучались смуглые люди. Их платье было просто – хлопковые вышитые рубахи и штаны, но руки и ноги были унизаны тяжелыми золотыми браслетами, а у некоторых в нос или ухо с удивительным мастерством были вделаны неоправленные бриллианты. То были индусы. Гости гуляли в заведении несколько дней, были ласковы и приветливы и, казалось, больше старались угодить девкам, чем девки старались угодить им. Наконец, на пятый день, они сказали, что знают одну тайну и хотят открыть ее хозяину заведения, чтобы оно еще больше прославилось в Городе. Они велели принести чан охлажденного цельного молока, перелили молоко в кожаный мешок, взяли в руки длинные палки, которыми снабжены у нас охранники, и принялись бить по бурдюку с молоком. Били они час, били два, может, и три часа били – много времени прошло. И вот один из них развязал мешок, запустил в него свою смуглую руку, не снимая браслетов, и вытащил маслянисто блестевший шар цвета слоновой кости.

Гости стали отрезать длинными ножами кусочки от шара и класть их в рот девкам. Сначала девки испугались, но потом распробовали, что из молока получилось дивное лакомство, которое было в меру сладко, и нежно, и таяло во рту, стекая по горлу приятными волнами. И так девки с гостями съели весь масляный шар.

Но едва лишь исчез последний кусочек, как до их слуха донеслись горестные вопли с улицы. Все высыпали наружу и увидели, что солнце – а недавно миновал полдень – покрылось черной мглой, и только красноватое кольцо еще видно на небе. Люди посыпали себе голову пеплом, рыдали и кричали, а жрецы возглашали, что боги разгневались на нас за наше нечестие и скоро огненный дождь падет и испепелит Город.

– Это мы виноваты! – прошептала вдруг одна из обитательниц заведения. – Мы съели образ солнца, и светило обиделось и скрылось от нас.

Тихо она это сказала, но нашлись уши, которые услышали, и уста, которые повторили. И неизвестно, чем бы вся эта история закончилась для индусов, если бы через некоторое время край солнца не появился на небе, все расширяясь, и постепенно светило не вернулось на свое прежнее место.

Но с тех пор в городе ни один человек не рискнул еще раз попробовать взбить молоко и съесть заморский деликатес.

Поэт

В Городе ценят поэтов. Но как-то так повелось, что с поэтами в Городе все время что-то случается. То стихоплета прирежет в пылу ссоры из-за неудачной эпиграммы какой-нибудь рогоносец. То, возвращаясь с пирушки, песнопевец поскользнется и сломает себе обе ноги. То правителю не понравится героическая ода, в которой автор не воздал должного его храбрости и уму, и он повелит бить поэта плетьми и гнать из пределов Города. Причем несчастья валятся не только на бедных рифмоплетов, которые добывают свой нелегкий хлеб сложением панегириков и непристойных песенок, но и на вполне себе преуспевающих людей.