Кристина Воронова - Забытый мир

Проморгавшись и попытавшись встать с холодной земли – и про себя выматеревшись, что кое-кто не догадался, что лучше не засыпать, чтобы время от времени подбрасывать в костёр дрова. А затем он услышал жуткую тишину, на фоне которой звуки леса казались слишком громкими, будто невидимые злобные существа кричали прямо в ухо.

Давящая тишина опустилась на сознание, будто каменная плита на могилу. Он ощутил на себе чью-то руку и машинально убрал её, вздрогнув всем телом от ощущения пронизывающего холода чужих разжавшихся пальцев.

"А ведь мужик тоже замёрз. Наверное, сдох от холода. Ещё одна нелепая смерть. Наверное, тот француз будет на первом месте, а этот – на втором, – эта мысль заставила его напрячь голову, чтобы осознать происходящее. – Потому что нужно было костёр поддерживать, а не напиваться и валиться на холодную землю без сознания!".

Внезапно он заметил, что вокруг начали падать с небес, будто вестники ангелов, снежинки. Они кружились вокруг, создавая ощущение покоя и ещё большей тишины.

"Вроде ещё рано для снега", – подумалось Павлу. Он машинально протянул ладонь и поймал несколько снежинок.

Однако сознание наконец-то снова угнездилось в мозгу, и он со страхом вскочил, едва не рухнув снова из-за одеревеневших ног.

Он принялся судорожно оглядываться, уже примерно осознавая, что увидит. И вокруг действительно валялись трупы тех людей, которых он снова не узнал, так как разговаривал только с одним из небольшого отряда.

Его знакомый лежал рядом с таким изумлённым видом, будто только что поверил, что Павел опять воскрес. Всё-таки он ведь на самом деле замёрз ночью насмерть. Потому что вокруг царил неестественный холод, будто весь этот лес запихнули в ледник. Или в сугроб.

Ему сразу вспомнился жуткий сон. И Павел принялся бродить, шатаясь, между деревьями и мёртвыми телами, пытаясь найти хоть кого-то живого. Он тряс их за грудки, пытался отыскать пульс, умолял проснуться. Кричал, что всё это – дурацкий розыгрыш. И что ему совсем даже не смешно! А очень даже жутко!

Снег постепенно становился гуще, а из его рта при дыхании стал исходить пар. Тело, которое так и не отогрелось, вновь начало замерзать.

– Пожалуйста, пусть хоть кто-то будет живым! Мне одному так плохо, так страшно, – шепнул он, без сил падая на колени в начавший образовываться сугроб. – Я больше так не могу! Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что. Теряя при этом всех тех, с кем я только успел познакомиться. И заодно теряя себя. Лучше уж смерть, чем такое жалкое, убогое существование!

Он ощущал, как слёзы медленно текут из глаз, замерзая на щеках. И, как ему казалось, превращая его глаза в стекляшки. Он достал свой кинжал и начал машинально ковырять снег, розовый от крови. Лишь пару минут назад он осознал, что кто-то застрелил всех спящих. И только ему удалось погибнуть во сне. И остаться без дырок в теле. Впрочем, предыдущая сквозная рана всё равно куда-то делась…

Пальцы побелели и почти не гнулись, он едва не уронил кинжал. А затем ладонь едва не примёрзла к рукояти.

Диск белого солнца, встающий из-за горизонта, казался вспышкой далёкого взрыва.

– Куда бы я не шёл, все вокруг меня умирают. Но это не я виноват, а эта дурацкая война. Все войны дурацкие, лучше бы взрослые мужчины, как мальчики, продолжали играть в солдатиков, чем уничтожать людей, как противников в играх, – вслух размышлял он, продолжая стоять на коленях на мёрзлой земле, ощущая, что постепенно превращается в снеговика.

– Наверное, Смерть преследует меня. Именно так. И почему-то не в состоянии убить меня, она охотится на тех, кто оказывается рядом со мной.

Ему представилось, что он теперь один на всей планете, которую залила кровь, как глобус в его сне. И что в живых остался только он. Окружённый мертвенным, холодным, звенящем в ушах одиночеством.

– Всё, что я не делаю, всё впустую! Слышишь, папа, у меня не получается добраться до тебя. Я лишь сею семена гибели, но не могу добраться до спасительного убежища. Потому что меня никто не хочет спасать. И я тут один, совсем один!

Через некоторое время, придя в себя и встав с колен не без усилий – на какой-то миг ему даже показалось, что придётся оторвать ноги и оставить их тут – примороженными к земле, он снял одежду с одного из офицеров не ощущая ни малейшего угрызения совести.

Шинель, светлая форма и сапоги – всё отлично сидело на нём, будто было сшито по его меркам. И даже капли крови не портили внешний вид. К тому же ему стало намного теплее.

– Помнишь, папа, ты не хотел, чтобы я вступал в армию. Но сейчас тебя нет рядом, и ты мне совершенно ничего не сможешь запретить. Ты далеко от меня. И, несмотря на то, что в отличие от матушки, ты живой, вы оба сейчас недостижимы, будто небеса. А я в новой форме, почти в армии… Хотя некому было принять у меня присягу.

Положив кинжал обратно в ножны, он нагнулся и подобрал непонятно кому принадлежащий короткий пистолет. Шестизарядный кольт, такой новенький, что было страшно даже его касаться.

Задумавшись, он поднёс дуло заряженного пистолета к виску: – Ну, что, с Богом? Точнее, к Богу? Но меня вряд ли туда примут, – он поднял взор к небесам, серым и скучным. – Да и неизвестно, удастся ли мне погибнуть на этот раз. Но вдруг получится, если сделать это самому? Не попробуешь, не узнаешь, не так ли?

Он задумался, застыв с пистолетом возле виска.

– Нет, я не хочу, – он бессильно опустил руку. – Дохнуть так глупо. Ведь у меня же есть цель: добраться до Будапешта и отыскать там отца. Но, наверное, проще рассчитывать на попадание в рай.

Он спрятал пистолет в кобуру, которую тоже с кого-то снял.

Немного пройдясь, он увидел полуразрушенную церковь и старинное деревенское кладбище.

– Где-то тут должна быть лопата, ну, хоть одна! – сам себе говорил он, стараясь бодро шагать с видом: "Да всё в порядке, ничего не случилось".

Не то, чтобы где-то тут были зрители… Он надеялся, что никто за ним не следил. Но Павлик старался для себя.

– А если я найду лопату, то могу вернуться и похоронить… Хоть кого-нибудь. Хотя бы того солдатика, который меня развлекал.

Возможно, этим я заслужу всамделишную христианскую смерть. И смогу очутиться на небесах, – он задрал голову, но сумел увидеть только бесконечный снег, который ткался между небом и землёй, словно гигантский саван.

Он шёл по кровавому полю, пытаясь осознать, почему заснул так крепко, что пропустил битву и звуки выстрелов. Это если был бой, а не его случайных соратников застрелили по-тихому, во сне. Не то, чтобы он хорошо разбирался в сражениях, но точно знал, что в любом отряде оставляют кого-то на часах, чтобы враг не застал врасплох.

Но так как других трупов, кроме членов этого небольшого отряда, не было, то он так понял, что битва закончилась очень быстро, не успев как следует начаться.