Себастьян де Кастелл - Убийца королевы

Я уставился на белкокота и смотрел достаточно долго, чтобы увериться: он говорит абсолютно серьёзно.

– Ты и вправду становишься маленьким злым монстром, не так ли?

С тех пор как Рейчиса заразили Чёрной Тенью, я тщательно присматривал за каждой его новой особенно демонической наклонностью. Трудно отследить такое в животном, которое хочет убить практически любого, кто его раздражает… На тот случай, если вы не заметили, Рейчиса раздражают все.

Он изобразил белкокошачий эквивалент пожимания плечами.

– Это злой мир. Давай повеселимся, пока можем.

– Королева… Она намекнула, что сможет избавить меня от Чёрной Тени, Рейчис. Если, проклятие, я сделаю всё, что она хочет здесь сделать. Мы с тобой могли бы избавиться от Чёрной Тени раз и навсегда. Я мог бы…

Рейчис фыркнул.

– Что? Ты всё ещё думаешь, что твой папочка примет тебя с распростёртыми объятиями, если ты просто уберёшь метки со своего лица?

Я покачал головой.

– Нет, но мне хватит и того, что не придётся проводить каждый день жизни с большой чёрной мишенью на лице.

Рейчис подбежал к высокому, в полный рост, зеркалу рядом с одним из гардеробов и уставился на себя.

– Ну а мне нравится, как я с ней выгляжу. Свирепым. Смертоносным.

– Психопатическим? – предположил я.

– Пси-хо-па-ти-чес-ким, – медленно повторил Рейчис, и мне стало ясно – он понятия не имеет, что означает это слово. – Да, психопатическим. Круто!

Немногие люди знали истинную природу Чёрной Тени. Я слышал полдюжины теорий ещё до того, как нашёл Эбеновое Аббатство, и куда больше – за месяцы, прошедшие с тех пор, как я оставил аббатство в огне. Это проклятие демонов? Или просто иная форма магии, которой ещё никто не овладел? Никто не знал наверняка, но не было конца магам-ищейкам джен-теп, берабесским правоверным и множеству других добродетельных людей, готовых принести в ритуальную жертву любого, у кого есть такие метки. Я сделал всё, что мог, чтобы прикончить как можно больше этих добропорядочных граждан, но всегда найдутся другие, готовые попытаться убить меня во сне. Но какой-нибудь засранец вечно бойко объясняет мне, что есть и худшие проблемы, чем несколько извилистых чёрных отметин вокруг моего левого глаза, и что я должен перестать скулить. Этот зарсанец – Рейчис.

– Вот так эти голокожие и доят тебя, Келлен. Они рассказывают историю о заклинании или зелье, которое избавит тебя от Чёрной Тени, и ты бежишь, рискуя нашими жизнями и, что ещё хуже, расшвыривая впустую все наши деньги только для того, чтобы выяснить: тебя опять обманули.

Я не обратил внимания на его слова. Этот спор мы вели слишком много раз.

– Прекрасно, – прорычал он, – по крайней мере, давай исследуем дворец и посмотрим, что тут можно украсть.

– Не могу, – ответил я и надвинул шляпу на глаза. – Должен поспать. Вечером нас ожидает работа.

Белкокот как можно лучше изобразил вздох – это больше походило на сморкание.

– Отлично. Без сомнения, что-то лишь немного скучнее, чем сидеть взаперти в комнате, где нечего делать и некого съесть.

– О, я бы так не сказал, – сонно ответил я. – Скорее всего, нам придётся убить нескольких очень озлобленных людей.

Глаза мои были закрыты, но я почти не сомневался, что Рейчис улыбается.

Мне удалось проспать несколько часов, прежде чем запах Рейчиса и мой собственный – вкупе с понятной тревогой, поскольку я спал в месте, откуда не знал точно, как сбежать, – против моего желания вытащили меня из забвения. Рейчис уже проснулся.

– Ванна! – просвистел он, пиная меня задними лапами.

Заворчав, как и положено, я вытряхнулся из постели.

– Я думал, ты хотел кого-нибудь убить?

– Сперва ванна, – сказал белкокот, подходя к окну. – Потом убийство.

Я натянул штаны и прицепил футляры с порошками к поясу, прежде чем выглянуть вместе с Рейчисом в окно.

– До рассвета ещё два часа, – сказал я.

Он потопал к двери и вытянулся на задних лапах, чтобы открыть задвижку.

– Куча времени.

Я быстро порылся в ящиках комода на тот случай, если мне принесли одежду, и нашёл несколько рубашек из всевозможных тканей всех цветов, смущающе переливчатых. Они даже отдалённо не подходили для того, чтобы раствориться в толпе, и я отказался от них в пользу своей грязной рубашки. Лучше уж я помоюсь, прежде чем одеться, как мальчик для особых услуг.

Мы вышли из комнаты, собираясь некоторое время искать ванну, но оказалось – в этом нет необходимости. У моей двери ожидал слуга. Мальчик, едва ставший юношей, с невинным лицом, с коричневыми волосами до низа челюсти, в длинном белом одеянии дароменского слуги. Он выглядел почти ангелом, когда спросил:

– Карточный наставник, чем я могу вам служить?

Рейчис понюхал его и рыкнул. Мальчик потихоньку сделал шаг назад.

– Ванну, – сказал я. – Мы ищем, где бы помыться.

– В ваших комнатах есть ванна, господин. Если вы дадите мне немного времени, я могу развести огонь и согреть для вас воду. Это займёт не больше часа.

Рейчис зарычал.

– Мы надеялись помыться чуть быстрее, – объяснил я.

Мальчик с сомнением посмотрел на белкокота. Рейчис, несмотря на свои многочисленные хищные наклонности, одобрял цивилизованные качества хорошей ванны.

– Есть придворные бани, господин. Они связаны с горячими источниками, текущими под дворцом, поэтому всегда горячие. Но, боюсь, там нет уединения.

– Там кто-нибудь моется в данную минуту?

Мальчик покачал головой.

– Тогда, похоже, это идеальное решение.

– Но вы уверены, что не предпочли бы…

Рейчис открыл пасть и несколько раз закрыл, щёлкая клыками. Тем самым он уберёг меня от повторения одного и того же.

– Да, господин, – сказал мальчик, хотя я не был уверен, обращается он ко мне или к белкокоту. – Сейчас я вас туда отведу.

Придворные бани находились в просторной мраморной комнате, где были всевозможные водные удовольствия, от овальных ванн, вставленных в пол, предназначенных для одного человека, до бассейнов более причудливой формы, явно предназначенных для множества гостей и служивших не только для того, чтобы мыться. По всей комнате стояли маленькие зелёные деревца в глиняных кадках, а рядом с каждой ванной выстроились наготове, как слуги, столики с разными винами и лакомым ассортиментом слегка подмокшего с виду сдобного печенья.

Вскоре каждая часть моего тела, кроме рук, погрузилась в нагретую, слегка отдающую серой воду. Руки я положил на полотенца на краю ванны. Намочить руки – плохая идея для того, чьё выживание зачастую зависит от обращения со взрывчатыми порошками.

– Ну, это просто ужасно, ведь так? – спросил я.

Рейчис коротко фыркнул в ответ. Фырканье готово было перейти в стон удовольствия. Мы нашли маленький, обитый тканью табурет и, несмотря на возражения мальчика-слуги, поставили в одну из ванн, чтобы белкокот мог насладиться роскошным теплом, не утонув. Рейчис развалился на спине, высунув из воды морду с зажатым в зубах печеньем, которое постепенно разгрызал.