Диминэя Ан - Инфо

Алексей растерянно сморгнул, не вполне понимая, какого ответа от него ждут. И вытянул сигарету из пачки, решив, что проще подчиниться правилам игры, чем отстаивать свою позицию. В конце концов, это всего лишь ритуал. Да и сигареты оказались легкими, с, пожалуй, даже приятным вкусом, забивающим гадкие ощущения на языке после алкоголя. Он совсем не напоминал о горьком вкусе тех поцелуев.

– Вот так, – парень (кажется, все же Вася) протянул огонек зажигалки. – Первый раз в клубе?

Все-таки Леша поперхнулся, но сумел сдержать кашель где-то на уровне горла. Кивнул, наблюдая за тем, как дым растворяется в ночном сумраке.

– Ну и как тебе? – Вася приблизился плотнее, обволакивая собеседника запахами алкоголя, парфюма и, кажется, даже лака для волос.

Алексей заметил тонкую линию черной подводки на веках и комочки туши, почему-то это показалось ему смешным и по-детски наигранным. Он улыбнулся:

– Клево.

– Кле-е-во, – повторил за ним парень и облизнулся, щуря на Алексея блестящие глаза. – Клево – это хорошо. Я рад, что тебе нравится. Пошли? А то чет холодно тут…

Он щелчком отправил окурок в ноздреватый сугроб, демонстративно игнорируя стоящую рядом мусорку, и потянул Лешу обратно – в пестроту и шум клуба. Тот еле успел затушить свою сигарету.

Едва они прошли коридор, как Вася (а может, все-таки Женя?) резко свернул, не отпуская Алексея и вынуждая его последовать за собой. Леша малость растерялся, но спросить ничего не успел – перед ним открылась дверь туалетной комнаты.

Он отметил геометрический рисунок черно-золотой плитки на стенах и исписанные губной помадой зеркала над округлыми раковинами – больше ничего не успел, потому что Вася заполнил собой все пространство вокруг, а его влажный жадный рот впечатался поцелуем в губы. Алексей оторопел всего на мгновение, которым парень не преминул воспользоваться – неожиданно сильные руки огладили, стиснули, прошлись по груди, спине, забрались в волосы, чтобы тут же спуститься обратно и стиснуть пальцами ягодицы.

– Па… подо…

Нет-нет, только не снова! Только не новая боль и унижение. Понадобилось несколько отчаянно-глубоких вдохов, чтобы тело перестало каменеть под чужими ладонями.

– Ты красивый, – выдохнул парень, на миг прерываясь.

– Спа… – новый поцелуй своровал у Леши дыхание.

А дальше Алексей вдруг оказался в кабинке, а Вася все еще рядом, но уже на корточках. И его губы по-прежнему целовали, но уже много ниже и (ох!) глу-у-убже. Так, что у Леши перехватывало дыхание и слабели колени, и кровь стучала в висках, и переносицу сводило от прилива крови. А мысли путались и скакали солнечными зайчиками по брызгам бурной реки. Только одна мысль дрожала на поверхности.

Одна ехидная, словно чужая, мысль: Леша-Леша, ты ли это – хороший мальчик, отличник в школе, прилежный студент без единого нарекания, гордость родителей – ты ли это? И Алексей уже почти готов был смутиться, попытаться высвободиться, сбежать и стереть из памяти эти сладко-стыдные кадры новой биографии.

Биографии, в которой Лешу не наказывают за чужую глупую шутку. В которой можно признаться самому себе во всем, даже в самом постыдном. В том – что одного короткого прикосновения Игоря тогда хватило для разрядки. В которой снова можно натянуть на себя тонкий нейлон и не вздрагивать по ночам от абсурдного страха, что родители подслушают мысли и все узнают. В той, в которой мама не раздевает тебя догола прежде, чем вызвать скорую, не стирает помаду дрожащей рукой…

В этот самый миг, Вася-Женя добился поставленной цели. Сглотнул и облизнулся, любуясь снизу горячим румянцем на щеках красивого и пока еще робкого юноши.

Леша-Леша, что же скажет мама?

– А соседи наши, Васютины, помнишь – те, что справа жили, у них дверь еще такая зеленая… съехали они. Да. Домик где-то в деревне купили. Папа говорит – выпишут тебя, мы тоже на природу уедем. Там спокойней…

Мама все говорила, уже порядка двадцати минут продолжался ее сбивчивый монолог. Она бросала на Алексея короткие взгляды, надеясь, что он посмотрит в ответ. Но он смотрел на бутылку воды, почти поверив, что, если подождать еще немного, если поднапрячься – вода станет буквами, словами и формулой. И тогда их можно будет попытаться передвинуть или изменить, притянуть ближе к себе по странному, полному информации пространству.

Он почти видел, как мамины слова формировались внутри нее и вытекали наружу, обтекая его, словно медленная вода. Но этой водой не напиться и не смыть всего того, что говорила эта добрая, но напуганная женщина раньше. Раньше, когда она плакала в кабинете психиатра и уговаривала Алексея подписать бумаги о согласии на госпитализацию.

Бутылка с глухим стуком опрокинулась, керамическая кружка упала и разбилась. Мама вздрогнула и охнула, судорожно сжимая ладони. Леша тоже вздрогнул и почувствовал, как его обессиленное тело медленно стекает на ковер комнаты для посещений.

Г

лава 3

Иногда Леше казалось, что он спит и видит страшный сон – самый ужасный из своих кошмаров. Что все вокруг – обшарпанные стены, грубые медбратья, старая и потрепанная, пахнущая химией смирительная рубашка – всего лишь детали бреда. А иногда – что прошлая жизнь была таким сном.

Но приходила ночь, и воспоминания о кошмарах наяву расставляли все по местам.

Ее привезли под утро. Девушка двадцати лет, студентка. Автомобильная авария. Водитель не справился с управлением, машину занесло – она несколько раз перевернулась, и девушку наполовину выкинуло в боковое окно.

Глядя на тело, Алексей даже не мог определить, была ли девушка красивой при жизни. Ухоженной – да. Педикюр, гладкие, явно подкачанные ноги и пресс, интимная стрижка. На левой руке сохранился маникюр – белые цветы на красном фоне.

– Смотри-ка, натуральная блондинка, – хмыкнул судмедэксперт, приподнимая щипцами фрагмент кожи с головы. – Не твоя сестра случаем, а, Принц?

Принцем Алексея прозвали в первый же день работы в морге. Принц Аида, наследник Царства Мертвых. Никакого иного прозвища здесь не могло возникнуть, учитывая, что Леша устроился помощником к главному судмедэксперту Королеву, которого давно уже не именовали иначе, чем Королем-личем.

– Заполни ее карточку, – попросил Скелет, собирая фрагменты черепной коробки словно сложный, но увлекательный пазл. – Эх, жалко, такая красота зазря пропала.

– Может, не зря, – обронил Леша и сам удивился своей фразе.

Скелет едва пинцет не выпустил, воззрившись на напарника с удивлением.

– Немой заговорил… блин, Король же мне ни в жизнь не поверит. Подумает, что я бухаю в ночное. Или мне примерещилось, а?

Алексей не отозвался. Вторым его прозвищем почему-то стало имя Патрик, но так его называл только сам Король-лич, периодически требуя от Алексея стихов о несчастной любви. Леша, как всегда, отмалчивался.