Сергей Агафонов - Кали-юга

Меня внезапно схватили чьи-то руки, и видение тут же исчезло.

"Бывшее…" – только и успел печально подумать я, как меня вместе с моим захлебываюшим от отчаяния криком, переместили загород, в секретную лабораторию ЧК. Мою мать так же увезли чекисты, и я ее так никогда и не увидел.

Там, я только и жил, что в падме. Никакие другие занятия меня не увлекали. На десять минут я задерживал дыхание на выдохе и на сорок на вдохе, наслаждаясь своими визуализациями. Я мог спокойно дотронуться до них руками! Окружавшим меня людям, это было очень интересно.

– Что ты видишь? – непрестанно интересовались они.

– Распад СССР! – пытался картаво объяснить им я, но они не понимали.

– Золото и серебро – четыре девятки… – говорили одни, – Тело йоги! И йогическое взгляд!

– Радиоуглеродный анализ показывает пять тысяч лет! – вторили им другие.

– Этого просто не может быть! – все отрицали третьи, – Он подделка, фуфло!

Один из них снялс меня подгузник.

– Да это новый Григорий Распутин! – воскликнул он.

Надо отдать им всем должное: они относились ко мне лучше, чем к ювелирному изделию, живому ископаемому или лабораторной мыше. Но я с ними почти не разговаривал: не мог простить конторе разлуку с матерью, и исчезнувшее райское видение.

Не сразу, но я сумел превращать свое золото и серебро в обычные кости, кости в гнущийся кевлар, кевлар в плазму, плазму в распад и – наоборот; быть гибким, как змей или несгибаемым, как скала.

– Силён!– сказали чекисты, и по истечению десяти лет меня направили в пионерский лагерь Артек-Пара.

– Пара – это высшая видья, – объяснили мне, – Не для таких, как все!

Но не это, не это хотел я рассказать вам! Ибо это Пратьякша, открытое для зрения, явное, понятное. Боги презирают то, что можно явно увидеть.

3 Сухум

До революции, когда я была совсем маленькой, бабушка садилась возле кроватки в моей детской, рассказывая всякие истории. "Спи, Заночка, – говорила она, и я засыпала под них."

Вот все, что я помню:

"Давным-давно, когда горы еще не были горами, а текли, как реки, когда среди непроходимых болот пылала лава и поднимались ядовитые испарения, над ними грозно и величественно появился мавзолей. Зиккурат был огромен, не было видно ни конца его, ни края, а вершиной он касался самых звезд. И оттуда однажды в него, ослепительно сияя, сошли боги.

– Мрак и хаос ! – сказала Нинсург, озаряя тьму своим светом.

– Зачем только мы сюда прилетели? – недовольно пробурчала Нинлиль.

– Не ной! – обрубил ее муж, командующий небесным десантом Энлиль.

– Приступим к делу! – предложил зеленоглазый Энки, и закипела работа.

Сто аннунаков стали осматривать корабль. Сто игигов принялись ставить модули. Четыре отряда, каждый по сто игигов отправились на разведку, пошли в противоположные стороны. Через сто дней они вернулись с докладом:

– В атмосфере чересчур много водорода! Поднеси огонь – загорится! – сказал командир, вернувшихся с севера.

– А ты не подноси! – парировал Энлиль. Он все еще был рад, что они, наконец-то, прилетели. И не скрывал этого.

– Много золота! – кратко сказал командир, вернувшихся с юга.

– Оно-то нам и нужно! – весело ответил Энлиль.

– Нет разумных существ! – сказал командир, вернувшихся с запада.

– А мы!?

« Были бы мы разумными – не прилетели бы сюда! – подумал тот.»

– На востоке есть твари! – сказал командир, вернувшихся с востока.

– И это – хорошо!

И Энлиль скомандовал:

– Отдыхайте!

Когда игиги удалились, оставшиеся аннунаки продолжили переговариваться между собой.

– Мы же дышим! – констатировал Энки.

– Но мы же аннунаки! – сказал Энлиль.

– Игиги анунаки тоже! – сказал Энки, но Энлиль не ответил.

– А как живут живущие здесь?! -воскликнула Нинсург, – Почему не сгорают?

– А кто их знает? – сказала Нинлиль.

– Вот и займитесь этим!

– Слушаюсь! – ответила Нинлиль, улыбаясь, и пообещала, – Эта планета будет твоим Сознанием!

– Добывая много земли, будем рыть много рек!– сказал Энлиль, – Добывая много золота, будем рыть много туннелей!

– Разобьемся на четыре группы! – продолжил он,– Одна будет заниматься воздухом, старшая – Нинлиль! Другая – водой, старший – Энки! Третья – землей, старшая – Нинсург! Четвертая – подземельями, старший – сын мой Нергал!

– Пустим повсюду жизнь! – приказал он.

– Где мы возьмем столько жизни? – спросил Нергал.

– Из моего разума! – ответил Энлиль, – Мир – это то, что я представляю!

И боги, под его руководством, занялись этим миром, стали приводить его в божеский вид, чтобы он глаз их радовал. Они поднялись в основной модуль, включили на полную мощность генератор, поднялась буря: песок с Земли на небо пал. Всё пространство заполнил собой звук: « АУМ!!!». В нем закружились палитры всех красок. Сто дней искрились они, переливались!

И через сто дней сами собой потекли диковинные реки. Сами собой возникли безграничные моря. Зацвели диковинные цветы. Выросли диковинные леса. В них ходили диковинные звери. Ползали диковинные змеи. Летали диковинные птицы.

– Какой сказочный мир! -воскликнул Энлиль, – Подобного у меня нигде не получалось! Это мой лучший мир в галактике!

Нинлиль сказала:

– Вот ключи от этого мира. Один будет храниться над старым, на полюсе «Альфа» и дубликат его на полюсе «Омега», – а про себя подумала : «Я его представила, и он возник! Я хороша!»

Эндиль задумался: «А если кто-то его похитит? А если кто-то его разрушит?» и, поэтому, сказал:

– Чтобы его никто не похитил, чтобы его никто не разрушал, надо его ото всех спрятать! Пусть он будет только нашим! Сoздай миры параллельные! Напусти майю, Нинлиль! Хорошенько спрячь его ото всех! – и повторил, – Этот мир очень хорош! Пусть он будет только нашим!

И Нинлиль его спрятала. Она создала миры навь и морок. Напустила майю. А мир «явь-правь» – оставила только для них. Ключи от него она отдала братьям: один Энлилю, богу ветра, другой Энки, богу воды.

Потом ануннаки кинули жребий: им выпало управлять, а игигам – копать реки и тонели, строить города, дворцы и обиталища. Так продолжалось долгие годы, пока однажды игиги не возмутились и не возроптали.»

4 Артек Пара

«Пионер! Сделай быль сказкой! – призывал лозун над трибуной, – Твёрдо помни: из всех искусств важнейшим для тебя является визуализация!»

Заиграли зарю на барабанах, и звонко пропел горн.

Нас построили на небольшом плацу, опоясанном шелковицей и платанами. Как брахманский шнур или змея на шее Шивы, на нас красовались пионерские галстуки. Длинный конец его символизировал рабочий класс, короткий – трудовое крестьянство, а узел – их неразрывный союз; на сакральном же уровне это обозначало Шиву, Шакти и извечную связь между ними.