Сергей Агафонов - Кали-юга

– С этим Интернационалом,– гоняли мы мантру от чрева до сахасрары тысячи раз и сливались с серпом, молотом, звездой и планетой.

– Воспрянет род людской, – твердили мы пока не выходили из себя, становясь коммунистическими призраками, протягивающими руки помощи обездоленным неграм.

Для этого мы использовали полный лотос, обхватывая руками свои ступни. Положе-

ние тела не менялось во всех медитациях, а Тара насчитала их сто восемь.

– Йогическая сила!– воскликнула она.

Никто уже не помнил, какие сейчас лунные сутки.

Но не это, не это хотел я рассказать вам. Ибо это Пратьякша, открытое для зрения, явное, понятное. Боги презирают то, что можно явно увидеть.

9 Сухум

« Не прошло и двенадцати сотен лет, расплодились люди, как микробы: мало того, что копошатся повсюду, так еще и галдят противно, словно галки.

– Шум их меня достает! – говорил Энлиль раздраженно.

– Участь богов на Земле хлопотлива и скорбна… – грустно говорил он.

– Шум богам ненавистен! – подтвердила Нинлиль и ласково обняла его. Но через минуту он вырвался и вскочил.

– Как же они меня достали! Шум лезет даже сквозь закрытые окна! – вскричал бог так грозно, что Нинсург даже вышла.

Кругом спешили люди. Шли на работу. С работы. К себе в лачуги. Гомон стоял, как на птичьем базаре!

– Люди, говорите тише! – призвала Нинсург человеков.

Они не остановливались, не складывали руки по швам и не слушали.

– Лучше – больше богам молитесь! – говорила она, – Искренно! Толк тогда будет!

Но люди уже давно всерьез не молились, так давно, что забыли даже, как делать это. В храмах стаи собак жили, в храмах вороны каркали и роняли помет.

« Как переселить их в мир параллельный? Как совместить этот мир и параллельный? – думал Энлиль, – Чтоб работали они там, а результаты сюда приплывали?

– Сердце человека сделала ты не должным образом! – сказал Энлиль, – Разума в него немного вложила! Зачем такой длинный язык им дала? И говор этот противный? – но ни Нинсург, ни Нинлиль рядом не было, он разговаривал сам с собой.

«Прилетел… – подумал он, когда понял».

– Много их… много..,– говорил на следующий день Энлиль Нинлили, жене своей, – Только водой смыть их можно!

– Тогда приносить жертвы, молится они вообще не будут! Подумай!

Но сотворил в сердцах Энлиль жуткий морок, его большую сеть на людей он накинул! Бог приказал – чума на них напала! Сын его, владыка судьбы, Намтар уменьшил их гомон!

– Все равно очень громко! Еще больше уменьши звук их ! Проряди еще их ряды!

– Отец! Работать некому будет!

– Сделай так все-равно! Они размножаются быстро! Может, потомки их лучше будут! Должны! А этих пусть Нинлиль в параллельный мир переселит, майю на них напустит! Мы в своем мире одни будем! Больше они нас не увидят!

Главному богу виднее.

– Хорошо,– сказала Нинлиль. Но сделала по другому: не со всеми сделала это.

Но гвалт их не утихал. На улицу невозможно выйти было. Окна не откроешь.

– Схитрила ты! Но я не держу на тебя зла, так устроено небо, ты знаешь! – узнав про это, любя, сказал ей Энлиль, – Но Нинсург их все равно переселит!

Удивилась Нинсург его тихому примирению с супругой, даже создала для людей сторожей рождения, а Оморка выпустила демона голода Пашиту.

Голод исказил людей. По наступлению первого года худыми стали их длинные ноги, узкими стали их широкие плечи. Вдоль улиц брели они согнувшись. По наступлению второго года дочь караулила мать в воротах, но мать не открывала дочери двери. Следила дочь за весами матери, следила мать за весами дочери. По наступлению третьего года дочерей своих они съели, сыновей употребили в пищу. Семьи истребляли друг друга. Их лица покрылись солодом смерти. Людям недоставало жизни.

И обратились они к Энки, послали к нему своего представителя Шумера. И отметил его Энки. Он уста открыл и молвил научения:

– Собери старцев пред своими вратами! Совет держи! Так скажи им: "Прикажите, вестники пусть объявят всей стране громогласно: "Вы не чтили богов ваших!Молитвой не славили богинь ваших! Но постройте храм Намтару, хлебы печеные перед ним поставьте, мукой сезама воздайте жертву! Благовония жгите!Устыдится Намтар пред дарами, удержит руку!"

Храм Намтара люди воздвигли в граде. Делали воскурения все время. Дары на алтарь подносили.

Прошло некоторое время. Энки, выбрав благоприятный час, пришел к Энлилю.

– Храм новый, большой воздвигли они – твоему сыну! Благовония курят! Жертвы приносят! – сказал Энки и, промолчав немного, добавил, – Брат мой, человечество стонет! Работать на нас в полную силу не может! Будь милосерден! Ведь они мне, как дети!

– Ладно, ослаблю я гнев свой!– согласился Энлиль.

«Легко согласился братец что-то! – подумал Энки,– Не задумал ли худое?» Что-то кольнуло в груди.

– К вам Нуск, владыка, – доложил привратник, когда Энки удалился.

– Пусти! – приказал Энлиль, гладя своих леопардов.

Нуск вошел в палаты, упал ниц перед Энлилем и сказал тихо:

– Ваша жена, владыка, спит в саду с шумером. Часто."

10 Артек Пара

Для кого смерть – приправа, тот йогин.

Пионеры Света и Вася, Оля и Миша, Константин и Бригита сгорели от внутреннего огня. Пионер Роман так высоко поднял апану, но неудачно смешал ее с другими пранами, что улетел, как шар, при этом пребывая в дхьяне. Пионерам Коле и Лене оторвало голову, когда они неправильно произнесли мантру. Пионерам Толику и Наде, Володе и Кате разорвало внутренности, когда они делали многосуточную атара кумбаху, не гармонизировав все токи. Остальные пионеры Артек Пара сошли с ума, побывав в объятиях дакинь и ракшасов в их устрашающем обличие. Всех похоронили на узком участке земли в скалах. Йогинов не сжигают. При такой садхане сгоришь сам и не заметишь смерти.

Остались только трое Тара, Наташа и я.

На экзамене по тантричекому коммунизму мы выдохнули до расвета, а вдохнули в полдень, задержали дыхание до сумерек и выдохнули в полночь, потом расслабились в шавасане и заснули до трех. Следующую неделю мы вообще не дышали.

Московская комиссия из двенадцати человек единогласно признала нас Дивья-бхавами, и нас приняли в ряды КПСС. Нам было предложено два пути: или стать аскетами в крымских скалах, или гуру в Академии Коммунистической тантры пути марксизма-ленинизма.

Третьей девушки на экзамене не было.

– Свободны! – сказал Протниекс, – Можете заниматься майтхуной. Будьте счастливы, достигая другого берега тьмы!

Нам же было так хорошо, что вообще ничего больше не было нужно, даже мокши. Наши души летали, мы и сами жили как будто в невесомости и скоро обнаружили, что можем летать, даже, когда не делаем садхану. И мы выбрали Академию.

– Где они? – спросил однажды оперативного дежурного Портниекс.