Румит Кин - Песня для Корби

Но старик заговорил.

– Твое неуважение к старшим дошло до предела, – сообщил он. – Чем обязан?

– Я, кажется, попал в беду, – сказал Корби, – и мне нужна твоя помощь. Извини за то, что я сделал утром.

– По-хорошему, тебя надо отлупить обломками этой швабры, слизняк, – с удовольствием ответил дед. Он начал говорить что-то еще, в основном оскорбления, но Корби не стал слушать.

– Я сделал не только это, – перебил он. – Я взял твой пистолет, и здесь была перестрелка.

– Что? – переспросил дед.

– Я взял «стечкин», – бледным голосом повторил Корби. Он вдруг почувствовал, что не существует. Ему стало как бы все равно.

– Ты шутишь? – спросил дед.

– Ключ под ковром, – объяснил Корби. – Я давно это знаю. С крыши школы столкнули мальчика…

Он ровным, невыразительным голосом, почти не сбиваясь, рассказал, как все было. Дед не перебивал.

– Сиди там и жди меня, – внезапно приказал он.

В трубке раздались гудки.

Корби посмотрел на Ника. Тот казался очень усталым.

– Что он сказал? – спросил Ара.

– Чтобы мы ждали, – ответил Корби.

– Он придет? – уточнил Ник.

– Я не знаю, – сказал Корби. – Он просто сказал, чтобы мы ждали и не уходили, а потом повесил трубку.

– Молодец, – похвалил Ник.

Корби усмехнулся.

– Нет, ты правда молодец, – повторил Ник.

– Пошел ты, – тихо ответил Корби.

– Все будет нормально, – попытался успокоить его Ара.

– Нет, – Корби мотнул головой. – Я погиб.

Он отвернулся от друзей и уставился вдаль – на противоположный склон оврага, крыши дач и далекую темно-зеленую полосу леса.

– Так тихо, – сказал Ара. – Здесь никогда не было так тихо.

И правда, тихо. Корби вдруг услышал тишину. Полную, спокойную, слегка звенящую. Не ходили поезда, не летали самолеты, не было машин. Они словно оказались в каком-то неведомом месте вне этого мира, вне знакомого пространства и времени. И было бы так легко поверить в сказку, в прекрасный вечер замечательного дня, если бы не Андрей, неподвижным взглядом наблюдавший, как небо меняет цвет, если бы в их словах и мыслях о тишине не было трусливого подтекста, что никто еще пока не обнаружил их над телом мертвого подростка.

Дед объявился ровно через полчаса. Когда он вошел на территорию школы, багрово-оранжевое солнце, плавясь и тая в вечерней дымке, уже опускалось за горизонт. Деревья далекого леса четкими черными силуэтами проступили на фоне огненного диска. Красные всполохи отражались в окнах школы. Из оврага начали медленно подниматься сумеречные тени, но на футбольном поле еще было светло.

– Кто-то идет, – тревожно сказал черный брат.

Ник поднял голову.

– Похож на препода по технологии, – заметил он. – Нам кранты.

– Нет, – возразил Корби, – это мой дед.

Он подумал, что сейчас наверняка будет грязная сцена. Ему захотелось лечь на асфальт рядом с Андреем и тоже умереть. Исчезнуть.

Старик шел торопливо. Его замучила одышка, он вспотел.

– Пистолет! – закричал он с середины поля.

– Отдать? – спросил Корби.

– Да! – потребовал дед. – Быстро, дурак!

Корби вытащил «стечкин» и сделал шаг навстречу старику.

– Нет! – закричал тот. – Не по траве. Да. Вот так! Солнце… солнце садится…

Там, где асфальтированная дорожка спускалась с косогора, была маленькая бетонная лестница. Корби сошел вниз по ней и протянул оружие деду.

– Когда я говорю «быстро», ты бежишь, понял? – прошипел тот, выхватывая пистолет у внука из рук. – Солнце садится. Как я скажу им, что стрелял в темноте?

– Вы возьмете это на себя? – спросил Ник из-за плеча Корби. – Скажете, что стреляли сами?

– Да, – односложно ответил старик. Он привычным движением достал из пистолета «стечкина» магазин, взглянул на пули.

– Четыре? – поинтересовался он.

– Что? – переспросил Корби.

– Четыре раза стрелял? – рявкнул дед.

– Да, – хором ответили все трое ребят.

– Куда? – спросил старик.

– Два раза туда, – Корби показал вверх, – в небо над крышей школы.

– Когда они были там? – спросил дед.

Корби кивнул.

– Точно не в стену попал? – уточнил дед.

– Одна чиркнула об карниз… кажется, – сказал Корби, – потом отрикошетила в небо.

– Это так, – подтвердил Ник.

– Хорошо, – промурлыкал старик, – а гильзочки где?

Его еще мучила одышка, но он вдруг начал выглядеть таким довольным, каким Корби не видел его ни разу в жизни.

– Там, где упали, – сказал Корби.

– Идиот! – рявкнул дед. – Где они упали?

– Корби стоял рядом с нашими вещами, – сообщил Ник, – вон там.

– Ищите, – приказал старик. – И ты, черномазый, – он грубо ткнул пальцем в Ару, – быстро, я сказал.

Черный брат не сдвинулся с места.

– Я не собачка, – сказал он, – и говорить так со мной Вы не будете. Неприятности здесь только у Корби. А я, если захочу, могу вообще уйти отсюда или просто позвонить в полицию.

Старик мгновение смотрел на него.

– Вот, – обращаясь к Корби, заметил он, – а я тебе говорил, чего стоят такие друзья. Ведь говорил.

Лицо Корби вспыхнуло красными пятнами, но он опустил голову и молчал. На скуле Ары заиграл желвак.

– Ничего они не стоят, – подытожил дед. – Чуть что, и бросят тебя.

– Если бы не его друзья, он бы даже не позвонил Вам, – гневно сказал Ник.

– Вот как? – удивился старик. – Ну, тогда слушайтесь меня.

Ара отвернулся от старого полковника, молча прошел мимо Корби к центру футбольного поля и стал всматриваться в россыпь гравия. Ник последовал его примеру.

– А ты что стоишь? – прикрикнул на Корби дед.

Корби пошел вслед за друзьями. Рябин заложил пистолет подмышку, выковырнул из обоймы верхнюю пулю. Потом поискал рукой в кармане брюк, достал еще две пули и зарядил их в обойму, а поверх них обратно вставил ту пулю, которая раньше была верхней.

Трое подростков, наклонившись, прочесывали пять квадратных метров правее того места, где лежали их сумки и рюкзаки.

– Ты мог бы хоть слово сказать, – заметил Ара.

Корби не ответил.

– Нашел! – крикнул Ник. – Прямо рядом лежат.

Он поднял две гильзы. Старик в этот момент уже осматривал тело погибшего.

– Хорошо, – отозвался он. – А где вы в школу вошли?

Ник показал на запасной вход. Дед затрусил по асфальтированной дорожке, идущей вдоль стены здания.

– Быстрее за мной, – поторопил он подростков, – только по асфальту!

Ребята бросились за ним, вверх по лесенке, мимо распростертого Андрея и дальше, по дорожке под стеной. Корби волочился позади. Внутри у него было темно. Он вспомнил, как со спокойной решимостью рассекал свои руки лезвием бритвы. Теперь это спокойствие почти вернулось. Поражение? Неудача? Не вышло стать героем? Неважно. Ничто не имеет значения, ведь все умрут – как Андрей, как отец и мать. Солнце зайдет, и наступит тьма. Пуля обязательно найдет свою цель. Кровь перекрасит воду в вино.