Румит Кин - Песня для Корби

Корби зажал пистолет подмышкой и постарался вернуть бумаги на то же место, где они лежали до его вмешательства. Результат ему понравился. Ограбление было почти незаметно. Подросток закрыл ящик на ключ, вернулся к углу ковра и положил ключ на его место.

Когда Корби, сжимая в руках пистолет, выходил из комнаты, дед спустил воду и предпринял первую попытку открыть дверь туалета. Разумеется, у него ничего не вышло, но ручка швабры опасно прогнулась. Корби понял, что рано или поздно старик сломает ее. Пора уносить ноги.

Он снова заскочил в ванную, схватил щетку, полотенце и зубную пасту. На ходу он завернул «стечкин» в полотенце, потом побежал к своей комнате.

– Ублюдок! – закричал старик. – Что за детские шутки?

Корби забросил рюкзак на плечо и быстро пошел к выходу из квартиры. За спиной он услышал оглушительный треск. Швабра не выдержала, но ее обломки все еще мешали деду выбраться из сортира.

Корби не оборачивался. В это мгновение он чувствовал себя героем боевика, который не оборачивается, когда слышит, как у него за спиной обрушиваются взорванные здания. Он вышел на лестничную клетку, не стал дожидаться лифта и побежал вниз. Он жил на седьмом этаже. Он знал, что дед не догонит его по лестнице и не успеет догнать на лифте.

На выходе из дома Корби встретил знакомую старушку. Она как раз выносила мусор. Женщина с удивлением посмотрела на розовый, расшитый розочками полотенчик, который Корби сжимал в руках.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Нет, – широко улыбнулся Корби. – Все просто отлично.

Он прошел три двора, потом остановился, сел на лавочку и убрал в рюкзак обернутый розочками пистолет.

– Что ты будешь делать теперь, старая калоша? – поинтересовался он. – Как ты меня теперь достанешь?

Подросток чувствовал, что на его губах играет такая же каверзная улыбка, как та, что украшала лицо Ары в минуту их недавнего расставания.

Корби достал из кармана телефон и набрал номер Ника.

– Только не шуми, – еле слышно попросил Ник, открывая Корби дверь. – Я только что встал, и у меня жуткий бодун.

Друзья обменялись рукопожатием. Ник был плотный и коренастый. В полутьме лестничной клетки Корби рассмотрел на черной поношенной футболке друга картинку с одного из альбомов «Металлики».

– Мне тоже было плохо, когда я проснулся, – шепотом поделился Корби.

Он неловко зашел в узкую прихожую и скинул с плеча тяжелый рюкзак.

– Ты что, в поход собрался? – все тем же приглушенным голосом спросил Ник.

Корби, не развязывая шнурки, скинул кроссовки с ног.

– Я бомж, – объявил он.

Ник потянулся мимо него, чтобы закрыть входную дверь. Его серые глаза блеснули.

– На кухню, – подсказал он.

Корби послушно прошел на кухню.

Квартира Ника была однокомнатной, очень маленькой. Кухня казалась просто крошечной, но у нее была приятная особенность: она выходила на балкон, увеличивавший ощущение внутреннего пространства за счет кусочка внешнего. В единственной комнате одну из стен целиком занимал экран, а к потолку вместо люстры был подвешен проектор. Отец Ника был техником на частной киностудии и делал всякие особенные штуки, вроде катающихся платформ для бутафорских монстров и тому подобное. Он принадлежал к тому редкому сорту людей, которые могут одновременно работать и пить. Сейчас он спал, и до Корби доносился его громкий храп с веселым мелодическим присвистом.

– Пиво или водку? – предложил Ник. Он прикрыл дверь на кухню и теперь говорил чуть громче. Корби издал звук, означающий болезненную нерешительность. Ник насмешливо фыркнул.

– Шучу, – сказал он. – Рассол или колу?

– А простая минералка есть? – поинтересовался Корби.

– Чистая вода, – предложил Ник. – Есть чай.

– Вода, – выбрал Корби.

Ник налил ему из фильтра полную кружку. Корби взял ее с благодарностью и опаской.

– Что у тебя с лицом? – спросил Ник.

– Ничего, – соврал Корби. – Ты тоже выглядишь не лучшим образом.

– Одна половина краснее другой, – указал Ник на щеку Корби, – и глаз, кажется, подбит… чуть-чуть.

Корби повернулся спиной к окну и спрятал лицо в тени.

– Тебе кажется, – сказал он.

– Бомж, – повторил Ник. – Что ты имел в виду?

Он налил себе колы и сел напротив. Корби молчал, сведя брови и глядя, как над чашкой Ника фонтанируют пузырьки. Ему вдруг захотелось остаться в одиночестве и сойти с ума, разрушая какие-нибудь невинные вещи. Он вспомнил, как после смерти родителей шел по полю и палкой рубил траву. От воспоминания стало только хуже.

– По-моему, ты хотел о чем-то поговорить, – напомнил Ник.

Корби кивнул.

– Мне неловко, потому что это серьезная просьба, – сказал он, – но можно мне будет у тебя пожить?

– Это дед, – произнес Ник. – Этот гребаный палач НКВД разбил тебе лицо.

Корби начал пить.

– Я надеюсь, что он сейчас тоже утирается кровавыми соплями, – заметил Ник, – что у него подбиты оба глаза и что его старые яйца ноют как никогда в жизни.

Корби допил чашку.

– Нет, – сказал он.

– Этот урод бил тебя, а ты стоял и терпел? – разъяренно спросил Ник.

– Нет, – повторил Корби. Он тоже разозлился. Ему очень хотелось сказать Нику, что все это не его, Ника, собачье дело. Но он не мог так сказать. Потому что это он пришел сюда и сидел здесь со своими вещами, и собирался жить здесь еще пару месяцев.

– Послушай, – продолжал Ник, – да эта гнида достойна того, чтобы быть избитой ногами уже за то, что ты клянчил школьные завтраки, не имел денег на телефоне и ходил в обносках.

Корби встал и пошел к выходу с кухни. Ник дернулся, думая, что он совсем уходит.

– Подожди, – успокоил его Корби. Через полминуты он вернулся на кухню с рюкзаком, достал полотенце в розочках и вытряхнул его содержимое на стол. Деньги разлетелись веером, «стечкин» тяжело рухнул в центр кучи, а сверху на него упали зубная щетка и паста. Получилось не эффектно, как в кино, а по-идиотски.

Ник уставился на пистолет. Корби отложил его в сторону и сгреб бумажки в маленький холм.

– Ты говоришь, он был мне должен, – вернул он. – Ну вот, мы в расчете.

Его руки опять начали предательски трястись, как тогда после пощечины.

– О господи, – простонал Ник. – Лучше бы ты просто разбил ему лицо.

– Он не знает, что я его обчистил, – сказал Корби. – А когда узнает, уже ничего не сможет с этим сделать.

Ник молчал.

– Послушай, – продолжал Корби, – я в любом случае ушел из дома и туда не вернусь. Просто скажи, да или нет. Я могу у тебя пожить?

– Надолго? – спросил Ник.

– Пока что-нибудь не придумаю, – ответил Корби. – Если поступлю в ВУЗ, с августа можно переселиться в общагу.

Ник устало потер лицо.

– Это не ко мне, – сказал он. – К сожалению, это не ко мне. Это должен решать отец. Но я буду просить за тебя.