Евгения Богомолова - Сказки конца света и загадочные сферы. Том I

Когда Птицыну что-то взбредало в голову, и он выбирал кого-то из окружения себе в помощники, отделаться от него было невозможно. Я на него управу все же нашел: действуя согласно постулату, гласящему, что лучшая защита – это нападение, начинал орать на приятеля, не давая тому возможности вставить хоть слово.

Вообще-то, уговорить он мог любого. Однажды прошел такой фокус и со мной.

Птицыну пришло в голову кататься по лестнице на санках. Он нафантазировал – как это будет здорово не сидеть на них, а ехать стоя, балансируя. Жаль, он не нафантазировал себе, а заодно и мне, мозгов. Балансировать предстояло мне, Димка снимал сие священнодействие на камеру. Вместо шлема я намотал на голову полотенце. Что могу сказать – было весело. Но недолго. Для меня приключение закончилось сотрясением мозга и больницей, для Птицына отчислением. С тех пор мы с ним поддерживали приятельские отношения в основном на расстоянии и больше втягивать себя в авантюры я не позволял.

Мобильник зазвонил, а я не особо удивился, что в этом ледяном и темном аду он каким-то образом принял звонок именно от Птицына. Может ему наконец-то удалось придумать что-то стоящее.

– Что ты на сей раз удумал, придурок?! – завопил я вместо приветствия.

Телефон ойкнул нежным девчоночьим голосом, а потом почти прошептал:

– Дядя Сережа, не ругайтесь, пожалуйста, это Маша.

– Какого… Маша?

Машей звали восьмилетнюю дочь Птицына. Она была девочкой умной, но очень замкнутой, что, в общем, неудивительно, когда твой папаша полный придурок, а мать интересуется только собой любимой.

Маша общалась, насколько я знал, только с братом, друзей у нее не было. Свободное время она предпочитала проводить уткнувшись в книгу или играя со своим младшим братом Семеном, с которым у нее было всего два года разницы. Сёму она с раннего детства звала Семечкой. Такое странное имя появилось путем нехитрых манипуляций с уменьшительно-ласкательным Сёмочка.

Я никогда не входил в число тех, с кем она перебрасывалась хотя бы парой слов. Да что там, во время своих редких визитов к Птицыну я не удостаивался от нее даже короткого приветствия, поэтому очень удивился тому, что, выбирая из всех знакомых, она решила позвонить именно мне.

– Маша? – переспросил я, все еще не веря собственным ушам. – Это правда ты? У меня не галлюцинации?

– Да, дядя Сережа, это правда я. Пожалуйста, не отключайтесь! А то все кричат, что света нет, что никакие устройства работать не могут, пугаются и сбрасывают.

– Но света и правда нет, Маш… – начал я. Она искренне удивилась:

– Как же это нет, дядя Сережа? У нас все работает: и холодильник, и телефон, и кухонная плита, и телевизор. Правда, по нему почему-то все время странные мультики показывают.

Это был очень жестокий розыгрыш. Впрочем, если это был розыгрыш. А если нет? Телефон-то работал.

– А вода у вас есть? А отопление? – спросил я. Внутренний голос твердил: «Чудес не бывает. Не бывает!» Но в чудеса верить все же хотелось.

– Да все есть, – уверила меня Маша. – Дядя Сережа, приезжайте к нам, пожалуйста. Приедете? Нам помощь нужна.

Что-то здесь явно было не так. Мозг предложил мне несколько вариантов того, что могло происходить в действительности. Первый и самый очевидный: я тронулся. От одиночества, страха, недоедания, недосыпания и жуткого холода. Второй: я умер. Третий: Маша очутилась в сказочной стране вроде Изумрудного города. И что, в Изумрудном городе есть телефоны? И нигде нет ни света, ни воды, а в Изумрудном городе есть?

– Дядя Сережа, – позвала Маша, переживая из-за моего молчания. – Так вы приедете? Нам с Семечкой очень страшно. Папа пьет, мама ушла, а под окнами злые люди все время что-то кричат. А я… я…

Она заплакала. Птицын, сволочь! Нашел время, чтобы уйти в запой! Его ненаглядная Людка тоже хороша. Впрочем, чему я удивляюсь: на детей и мужа ей всегда было наплевать.

Да, им нужна помощь, хотя в квартире есть свет, и даже мультики по телевизору. Это-то я понимал, конечно. Но тут же струсил. Выбраться прямо сейчас из-под одеяла я не находил ни малейшей возможности. Да и сил на это все равно почти не осталось.

Взять их было негде. Разве что доесть то немногое, что оставалось из съестного. А что, может это заставит меня вылезти из кровати? Надо хоть немного прийти в форму. Одним словом, срочно нужно было что-то придумать. Разобраться со всеми этими странностями очень хотелось.

– Маша, – спросил я. – Вам очень-очень страшно?

– Очень-очень, – всхлипнула девочка.

– Тогда давайте поступим так. Дело в том, что я не могу прямо сейчас к вам выбраться. Мне собраться нужно, – нельзя же признаваться, что с духом. – Ну, в дорогу собраться. Вы сможете продержаться пару дней? У вас есть еда, вода?

– Да, все есть, дядя Сережа, – ответила Маша. – У нас есть майонез и макароны. Мама научила меня их варить. А вы точно придете?

– Обязательно приду, но не прямо сейчас, – заюлил я. – Скажи мне, Машенька, а свет у вас где включен?

– Везде, – недоуменно ответила девочка. – Без него нам страшно.

Надо же – везде. И она еще удивляется, что под окнами кричат нехорошие люди. Благо, Птицыны живут на четвертом этаже за тремя железными дверями. И все равно это лишь вопрос времени – когда до них доберутся какие-нибудь подонки. Удивительно, что до сих пор не добрались. Я бы добрался. Я бы добрался куда угодно, лишь бы был свет и тепло. И доберусь. Я доберусь. Я найду в себе силы. А пока…

– Значит так, дорогая моя девочка, – очень спокойно сказал я. – Немедленно потуши везде свет.

– А хотя бы ночник можно оставить? – нерешительно спросила Маша.

– Ночник можно, но обязательно плотно-плотно задерни все шторы.

– Сейчас! – крикнула Маша. Похоже, она отложила мобильник и умчалась выполнять мои указания.

Я слышал, как она что-то говорила брату, слышал шелест задвигаемых штор, слышал и стоны Птицына, требующего дать ему воды и срочно. Какой же он все-таки безответственный придурок!

– Все, дядя Сережа, – отчиталась Маша. – Я плотно-плотно задернула. А теперь что?

– М-м-м… Даже не знаю… – я и правда не знал. Одно было несомненно – я больше не хочу оставаться наедине со своими мыслями. Поэтому и молил всех богов каких вспомнил, чтобы этот разговор не заканчивался как можно дольше.

– Дядя Сережа, а вы можете рассказать нам с Семечкой сказку? – вдруг попросила девочка. – Обычно это папа делал, но он сейчас только пьет и спит. Его не допросишься.

Вот и приехали. Последним, что мне довелось видеть из сказочного, был японский мультик очень эротического содержания. И была там одна героиня с такими… Ух! Не пересказывать же его детям. Хотя… Кое-что, наверное, можно и пересказать.

– Ну хорошо, – великодушно соизволил я, собираясь с мыслями. – А вы как будете сказку слушать? Вас же двое, а телефон один.