Гай Северин - Избранники вечности. Книга 1. Смерть – это лишь начало

– Надо же, сам Джори Ансело, – нараспев произнес он. – Наслышан.

Конечно, сестра ему, видно, все обо мне поведала.

– Ну, и что ты от меня хочешь? – спросил он в лоб.

– Я хочу, чтобы ты забыл дорогу к этому дому, – ответил я спокойно. Конечно, не надеялся, что он сразу согласится, но с чего-то же надо начать.

Митчелл рассмеялся злым ироничным смехом.

– Ну, что ты, друг! Как я могу? Малышка Ноэми так искренне меня любит, разве я могу бросить ее, это не по-джентельменски.

Меня вновь окатило бешенством, с таким пренебрежением он говорил о моей сестренке. Захотелось прямо сейчас размазать его слащавую физиономию по асфальту. И что только глупышка нашла в нем? Наверняка задурил ей голову всякой лирическо-амурной ерундой. Девушки в ее возрасте, начитавшись романов, верят кому попало, ведясь на сладкие речи кавалеров. Но он ведь не просто так мне это говорит, явно намекает на Лауру.

– Ты же не собираешься на самом деле жениться на моей сестре, ведь так? – спросил я, собрав в кулак остатки вежливости.

– Ну, разумеется, нет. Что я – полный болван? Она, конечно, милашка и состояние у нее неплохое, благодаря вашему папаше, но у меня другие планы. Я, знаешь ли, почти уговорил ее не ждать свадьбы, ссылаясь на прогрессивные взгляды современной молодежи и давя на бунтарский дух ее возраста. Вскоре ты в полной мере поймешь, что чувствовал я, когда Лаура рыдала на моем плече после того как ты ее бросил.

Он говорил с такой злостью и ненавистью, что я ни на секунду не усомнился в его словах. Он точно сделает то, что задумал. Красная пелена ярости застилала глаза, но из последних сил я сдержался и попытался еще раз воззвать к голосу разума:

– Твоя сестра не была целомудренной девицей. Я у нее не первый и не покушался на ее честь, не совращал, она прекрасно осознавала, что делает. А Ноэми – еще ребенок, чистый и невинный, а ты пытаешься сломать ей жизнь!

– Это все неважно! – в бешенстве выплюнул он. – Лаура не шлюха, чтобы ей попользоваться и вышвырнуть за ненадобностью. После того, как ты наигрался, она три дня с постели не вставала. А ты в это время уже вовсю развлекался с новой девкой! Теперь ты узнаешь, что чувствует в таком случае брат, поймешь, когда крошка сестренка будет поливать слезами твой модный пиджак.

Сдерживаться не было никакой возможности. Я резко с силой впечатал кулак в его наглую физиономию. Митчелл упал, из разбитого носа потекла кровь. Но он тут же оказался на ногах и с не меньшей агрессией бросился в драку. Мы молотили друг друга с бешенством диких зверей, все воспитание и манеры забылись напрочь, мысли улетучились, остались только злость и ненависть. Мы катались по земле, рыча и избивая друг друга.

Силы были почти равны. Неизвестно до чего бы дошло, если бы прохожая, испуганно вскрикнув, не начала громко звать жандармов. Вскоре раздалась трель свистка, и два дюжих блюстителя порядка растащили нас в разные стороны. Одежда висела клочьями, мы тяжело дышали, но продолжали буравить друг друга горящими взглядами. Я был основательно избит, лицо в крови, – я чувствовал стальной привкус во рту. Синяков и на теле явно хватало, но враг выглядел ничуть не лучше.

Эту ночь мы провели в жандармерии. Даже проклятьями не могли осыпать друг друга, потому что казематы находились на противоположных сторонах длинного коридора. Очевидно, чтобы ночь прошла спокойно, а не под аккомпанемент ругани. Я глубоко вздохнул и улегся на единственный в камере предмет мебели – жесткую узкую кушетку, приготовившись к бессоннице. Заснуть в таких условиях не было никакой возможности. Ужасно болела голова – возможно, сотрясение. Ныла каждая кость, однако появилась масса времени, чтобы подумать.

Во-первых, я поступил опрометчиво, уличная драка могла изрядно подмочить репутацию юриста. Утром обязательно нужно посредством взяток заткнуть рты кому следует, чтобы информация не просочилась в прессу. Да и вел я себя, надо признать, не лучшим образом. Аристократ, джентльмен с безупречным воспитанием машет кулаками, как портовый грузчик, едва ли не на потеху прохожим! Недопустимо. Похоже, я слишком многое в характере унаследовал от деда – авантюриста и вспыльчивого бретера Луи Д`Ансело. Конечно, спустить подобного оскорбления наглецу я не мог. Но в будущем стоит поработать над выдержкой и самообладанием.

Во-вторых, осознал неправоту относительно отвергнутой девушки и справедливость обвинений по этому поводу. какой бы сволочью ни был этот Митчелл Кларк, как бы подло ни собирался он поступить, в одном он прав. И мне пришлось это признать. Он действительно оказался братом страдающей девушки. А ведь каждая из моих мимолетных увлечений кому-то дочь или сестра. И, поставив себя на их место, прочувствовав все, что, возможно, ощущали их родные, я понял, что вел себя по-свински, даже не задумываясь о чувствах брошенных бедняжек.

Конечно, я не мог исправить содеянного, но вполне мог не совершать подобных ошибок впредь. К счастью, свободномыслящих и раскрепощенных красавиц встречалось в эмансипированном обществе более, чем достаточно, поэтому одному скучать не придется. Да и стоит смягчать разрыв, делая его не таким болезненным для девушек. С моими дипломатическими талантами это не составит особого труда.

Наутро нас выпустили, выписав штрафы за нарушение общественного порядка. Так как пьяными мы не были, то отделались сравнительно дешево. Приведя себя в порядок, насколько возможно, я отправился в родительский дом и все рассказал Ноэми и отцу с матерью.

Бедная сестренка! Она ни на секунду не усомнилась в моих словах, за что я ей очень благодарен. У нас всегда были самые доверительные отношения, она безоговорочно поверила, несмотря на то, что очень увлеклась негодяем. Как бы хотелось помочь ей хоть чем-нибудь! Облегчить страдания. Ведь она пострадала из-за моей распущенности и необдуманных поступков, но при этом не винила ни в чем.

Однако сволочь Митчелл ошибся, говоря про слезы. Ноэми не заплакала при нас, только, побледнев как полотно и закусив губу, дрожащим голосом попросила разрешения уйти к себе. У меня сердце разрывалось. Но необратимое все же удалось пресечь, теперь она ни за что не согласится даже увидеться с Кларком. И от этого становилось несравнимо легче. Ноэми сильная девочка, хоть и возраст довольно сложный. Она разумная и точно справится, я не сомневался.

С отцом мы до сих пор не разговаривали, поэтому он ни слова не сказал, только взгляд говорил об огромном облегчении и признательности. Представляю, как он извелся за последнее время. Отдать любимую дочурку более чем недостойному мужчине – выше отцовских сил. А мама со слезами на глазах, глядя на мои синяки и ссадины, умоляла вновь остаться дома. Она так и не могла смириться, что ее мальчик где-то один, и о нем некому заботиться. Но сказав ей несколько банальностей в утешение, я упрямо вернулся к себе.