Юля Лемеш - Хранитель времени

– У тебя новые занавески. Слишком яркие. Поменяй на кремовые, – попытка примирения была засчитана.

Вова вышел из ванной, вытираясь моим полотенцем, и увидел маму. Придя в себя, он высоко поднял брови, галантно расшаркался и даже попытался облобызать зеленую мамину ручку. Увидел какого она цвета и сильно изумился.

– Привет, – смущенный Дэн воспользовался случаем и ушлепал в комнату с велосипедами.

– У нас гидроколбаса закончилась, – Вова красивым движением взмахнул длинными волосами, откидывая их назад.

И тут до мамы дошло, что она разговаривает с очередным полуголым мужчиной. А торс у Вовы ну очень выразительный. И полотенце все норовило сползти. Я тоже поймала себя на мысли, что рассматриваю живот взрослого мужчины с каким-то нездоровым любопытством. Мама смотрела туда же, зарумянилась и засобиралась домой. Оставив мне на память две банки маринованных огурцов, которым я обрадовалась. Она классно их делает. Пальчики оближешь.

– От одной я не откажусь, – деловито сообщил Вова, прибрав банку себе.

– Я спросить хотела, – промямлила я, не зная как правильно задать вопрос.

– Прекрати свои инфантильные закидоны. Хотела – так спрашивай.

– А ты случайно не видел мерзких подозрительных людей, которые в мою парадную входили?

Задумавшись, Вова бесцеремонно открыл холодильник, достал кастрюльку с рыбой и тут же принялся есть ее руками. Дэн услышал чавканье и вернулся посмотреть, что на этот раз происходит. Теперь он был в шортах и вместе со мной печально следил за участью нашего завтрака.

– Нет. Однозначно – нет. Мерзее и подозрительнее меня и моих захребетников тут никого не водится. Но я за двором не слежу. У меня других дел в избытке. А с чего это твоя маман такая сердитая и зеленая?

– Она не вся зеленая. Только рука.

И я рассказала ему, что случилось. Дэн аккуратно подправлял мое повествование точными комментариями. Отчего мой рассказ стал напоминать газетную передовицу о шпионском скандале.

– Некисло, – задумчиво резюмировал сытый Вова, пристально шаря глазами по днищу кастрюли.

Резким движением отщипнул от буханки корку хлеба и вдохновенно собрал питательный налет с запахом рыбы. Прожевал, проглотил и заставил меня повторить эпопею про кучу под дверью.

– Мне на пороге никто не срал, – с некоторой долей обиды сообщил он, подумал и, вспомнив подходящую цитату, продолжил, – В нашей стране с гигиеной всегда было плохо. Ментальность такая.

Он пока говорил, руками расправлял волосы. Они у него очень длинные. Густые такие. Как грива. Дикость какая-то – вытирать вымытые волосы руками, которыми только что ел рыбу.

И еще, он местами оказался в татуировках. Которые я раньше не видела, они под футболкой были. Волки, драконы. Вся спина изрисована. Пока он руками размахивал, полотенце сползло еще ниже. Дэн задеревенел лицом и позорно удрал к велосипедам.

– Я тебе, ребенок, только одно могу сказать. Твоя Графиня ежедневно какого-то лешего забирается на крышу и сидит на ней как гриф. Не меньше часа. Хотя, я бессовестно вру. Она первоначально недолго совсем сидела, а теперь – час.

– А что она на ней делает? – обалдевшим голосом спросила я.

– Твоя крыша, ты и выясняй. Вот если бы она по моей крыше шастала – другое дело. Но запомни – я ее соскребать с асфальта не намерен. Так и знай.

Я тоже никаких графинь соскребать не собиралась. Тем более – она же не в лепешку расшибется. Тут не так высоко лететь. Хотя было дело, как раз в Вовином доме. Давно совсем, после войны. Дедушка мне рассказывал. Про двух братьев. Их Кусок и Довесок звали. Наверное, с блокады клички остались. Так вот Довеска родители из дома не выпускали гулять, а он смотрел, как Кусок во дворе играет со старшими мальчишками. В форточку высунулся, упал и расшибся насмерть. Там пятно на асфальте так и осталось. Во всяком случае, мы с ребятами были в этом уверены на все сто. Хотя папа мне говорил, что это уже другой асфальт, а пятно от машины осталось. Но это он врет – какая машина сможет в наш двор проехать? Она же в арку не пролезет. Там узко. Меня удивляет, что ни Куска ни Довеска никто в виде приведений не видел. Наверное, они реинкарнировались.

Мои мысли убрели так далеко, что я вздрогнула, услышав Вовин деловитый голос.

– Ты, малая, не дрейфь. Фигня все это. Но даже с фигней нужно быть настороже. Ты пока у нее окопался? Эй, ты где?

– Я тут, – откуда-то из недр коридора ответил хриплый голос Дэна.

– Ты пока у младенца жить будешь?

Вопрос застал Дэна врасплох. У него моя персона мало ассоциировалась с младенцем, но сопоставив все сказанное, он понял о ком речь.

– Ну да. Пока буду здесь. И пригляжу за ней. Мало ли что, – решительно ответил он, хотя вроде бы и не собирался оставаться у меня надолго.

– Это правильно. Ну, я на работу пошел. Черт, а где я штаны свои оставил?

– Они тут, в ванной, – сообщил Дэн смущенно.

Вова не соврал. Он действительно собирался что-то грузить в соседнем магазине.

Отыскав одежду, Вова как породистый жеребец, взмахнул головой, забрасывая шевелюру на спину.

– Не ссорьтесь, дети мои. Собирайте улики. Пользуйтесь презервативами. И почаще бывайте на свежем воздухе.

Переглянувшись как сообщники, мы дружно кивнули в знак согласия и заперли за ним дверь.

Дэн дернул головой, пытались скопировать Вову, но вздрогнул, поймав мой ехидный взгляд. Ну да, чтоб отрастить волосы как у Джигурды требуется много лет и терпения. А еще нужна смелость. За длинные волосы могут и в тыкву настучать. Гопота волосатиков не любит. Да и научруки к длинноволосым мальчикам относятся с подозрением. В общем, для такой прически сначала необходимо обзавестись характером. Или изрядной мускулатурой.

Демонстративно сморщив нос, Дэн кинул использованное Вовой полотенце в стиральную машину.

– Хамство. Ты захочешь лицо вытереть, а твой Вова что-то другое им вытирал, – объяснил он.

Об этом я как-то не подумала.

Теперь, когда нашествие гостей схлынуло, Дэн снова стал умником, который несет за меня относительную ответственность. Во всяком случае – на словах.

– Я сосиски сварю, – у меня от пережитых волнений разыгрался дикий аппетит, хоть сырыми их ешь.

– Свари, а я пока тебе все разложу по полочкам.

Полочек у меня было много. С соусниками, фигурками сов и всякой дребеденью, которая мне не грела душу, но выбрасывать жаль. Но Дэн совершенно ими не заинтересовался, он устроился на табурете и явно принюхивался к съедобному запаху кипящих сосисок, заключенных в резиновую якобы съедобную оболочку.

– Если сложить все вместе, – медленно сообщил Дэн, – похоже, тебя заподозрили либо в разнузданной половой жизни, либо в употреблении наркотиков, либо в заразной болезни. А скорее всего – во всем сразу. И теперь будут травить как таракана. У нас так на кафедре парня одного в дурку чуть не загнали.