Юля Лемеш - Хранитель времени

Поразительно, как полусон освежает память. Я отчетливо вспомнила, как мама, начитавшись Гофмана, доверительно поведала мне про злобного черного дядьку, который непременно подкрадется к моей кровати, если я не буду быстро засыпать. Я маленькая была совсем, и как у всех детей, у меня и без ее рассказов в голове была каша из радостей и всевозможных опасностей. Опасности были разнообразными. Чаще всего выдуманными. И мне даже нравилось, когда при мысли о них замирало сердце. Но идея Песочного человека сработала совсем неожиданным образом.

Мама рассчитывала на один результат, а получила совсем другой. Маленькая девочка подумала – в нашей квартире обитает чужой гадкий дядька. И у маленькой девочки сложилось крайне нехорошее мнение о маме и папе, позволившим ему ошиваться в нашем доме.

Я окончательно уверилась, что они не мои настоящие родители. Ясно как день – меня им подбросили. Не аист, конечно. В аиста я не верила ни разу. Для меня аист был почти как голубь – пожрать, насрать и почесаться. Кроме того птицы не вызывали моего уважения в смысле грузоподъемности. Но мама иногда говорила, что меня им подарили в роддоме. И это сразу навело меня на мысль об отсутствии родственных связей. Подарок – ведь это то, что купили. Или подарили, а потом передарили снова.

А еще я вспомнила, как дед говорил, что дареному в зубы не смотрят. Родители в зубы мне не смотрели, и я решила, что тут что-то нечисто. Да еще и Песочный человек этот – было над чем задуматься.

В моем воображении дело выглядело так. Мама и папа стесняются, что у соседей есть дети, а они живет припеваючи. И решают наступить своей мечте на горло (это папины слова), наряжаются в самую лучшую одежду и неискренне улыбаясь, идут под ручку в роддом. А там тетка в белом халате спрашивает:

– Что приперлись? Всех мальчиков уже разобрали.

Мальчики всегда пользуются повышенным спросом. Хотя непонятно почему. Не из-за пиписки же, в самом деле. Тоже мне достижение – кран внизу живота! А еще яйца эти. Одно удачное попадание и драгоценный мальчик превращается в бесполезное сипящее недоразумение. Хоть я была маленькая, но повидала много чего по телевизору. Даже на папе как-то проверила – треснула его между ног линейкой. Мама меня потом долго в углу держала.

В общем, как бы то ни было, в роддоме оказались только малопривлекательные уцененные девочки.

– Нам девочек не нужно, – тут же сказал папа.

Но мама решила, что и девочка сойдет. В принципе – какая разница? Главное, чтоб перед соседями не стыдиться.

И тут тетка в белом халате выкатила специальную тележку, а на ней штук пять кульков. И все орут благим матом. Ясное дело – голодные, обосранные, да еще и девочки. Родители засмущались. Отказываться вроде как неудобно. Тетка на них смотрела как на полных привередливых идиотов, которые зазря ее побеспокоили и оторвали от важных дел. А тут еще эти детские крики.

Мама испугалась – она вообще шума не переносит, и хвать первого попавшегося ребенка. Так у них появилась я. Но когда до них доперло, что от меня никакой радости и сплошные убытки, они пригорюнились. А папа тогда мечтал вырасти в большого начальника, но я колобродила по вечерам и мешала ему думать, глядя в телек, о возвышенных целях. И тогда мама снова взяла папу под ручку и пошли они в другой дом, где им подарили чужого злого дядьку. В задачи которого входило сыпать мне в глаза песок, чтоб я не отрывала папу от раздумий и телека по вечерам.

Дядька попался хитрый, я, как не старалась, не сумела его обнаружить. Он прятался все время. То тенью от стола прикинется, то на шкаф заберется. Но чаще всего он пользовался моим мелким ростом и забирался на всякие верхние полки. А как только папа начинал думать о карьерном росте, дядька подкрадывался ко мне и как кинет горсть песку прямо в глаза. Что поделать, трешь их, трешь, добираешься до кроватки и засыпаешь. А дядька, как только я усну, шел на кухню, доставал вазочку с конфетами и ну чай пить. С мамой.

Моя детская фантазия не учла того очевидного факта, что песок будет речным. Я чуть ли ни до рассвета, корчилась в кровати, прикрывая лицо одеялом, прижимая его руками, лишь бы мне не подсластили глаза. Бабушка не раз говорила, что сахарный песок любят муравьи и пчелы. Кому охота проснуться утром с выеденными глазами?

– Ну что ты, конечно, он не станет брать сахарный песок, – удивилась мама, когда я в сотый раз попробовала опустошить сахарницу, высыпав ее содержимое в унитаз. – Он выждет, пока ты забудешь про него и кинет обычного, речного песочка. Знаешь, что от этого бывает?

Ну и дальше по Гофману – кровавые глаза, раздувшиеся как арбузы, выкатываются из моей головы на пол, а потом песочный человек, предовольный от такой удачи, запихивает их в мешок и какого-то лешего прется с ним на луну кормить своих спиногрызов. Причем на этом глазные страдания не заканчиваются, потому как эти проклятые Песочниковы дети сплошные мутанты с клювами и им в радость клевать мои бедные глаза.

– Мама. Наверное, я скоро ослепну. Он ведь каждый вечер песком кидается.

История с песком закончилась моей истерикой во дворе. Когда сосед, злобный враг всех детей – дядя Петрович, тащил мешок с капустой, чтоб ее заквасить, которую я приняла за украденные у детей глаза.

И вот, спустя столько лет мне довелось познакомиться с всамделишным Песочным человеком. Познакомиться, поговорить и остаться живой и не слепой. Круто!

После водки очень хотелось пить. Наверное, я ведро воды выпила. Пила и думала. Нет, тут что-то не так. Детские фантазии это одно, а Голос в комнате – совсем другое. Не сошла я с ума. Все гораздо интереснее. Там прячется кто-то вполне реальный, но ловкий. Фокусник-иллюзионист. Ему Вова разрешил пожить в комнате с роялем, он нелюдимый такой, нереальный мизантропище. И как только я проникла в его тайное убежище, он понял, что я подло украла ключ и решил меня отвадить. Чтоб не совалась, куда не приглашали.

Пробуждение было поганым. Я успела напрочь забыть, что Панк умер и проснулась почти счастливой. Мне казалось – меня обнимают и вроде бы даже почувствовала поцелуй. Но это всего лишь замок от металлической молнии куртки коснулся моей шеи.

– Мне плохо без тебя, – раз сто повторяешь, и каждый раз искренне.

Поплакала. На душе было больно, ничуть не меньше, чем день или два назад.

Вова гремел посудой, орудуя на кухне, явно желая разбудить полквартала. Неужели, запой закончился?

Вставать не хотелось. Я еще раз вспомнила, что со мной случилось в комнате с роялем и пришла вот к какому выводу. Это все Вовины шуточки. Это он так меня разыграл. Прикинулся пьяным, а сам как заговорит не своим голосом. Точно он, больше некому. Злая как дракон, я решила высказать ему все, что думаю. Даже села.