Юля Лемеш - Хранитель времени

Кеды шли к моему новому гардеробу как костыль дятлу, но я решили не переобуваться – в кедах бегать самое то. И вообще – мне нужно отдохнуть, поесть и глянуть, что говорят по телеку. Наверное, журналисты уже в курсе происходящего и все мне объяснят.

Зашла в какой-то незапертый двор, нырнула в парадную. Незнакомую – ну и что? В глаза сразу бросилось, что двери в некоторые квартиры распахнуты настежь. Выбрала первую попавшуюся.

– Эй, хозяева, есть кто живой?

Пустая квартира. Три комнаты. Скорее всего, тут живут бабка, дедка, да еще пара взрослых, но без детей. На подоконнике валялась пятнистая кошка. В основном – белая.

– Привет тебе, кошка.

Кошке было откровенно плевать на мои приветствия, но ухом она повела.

Чужие вещи меня пугали и настораживали. Словно они охраняли брошенную квартиру.

Поставила чайник на огонь. Чайник выглядел многострадальным выкипальцем. Его явно не раз забывали выключить.

Ощущение было странным – чужое жилище, а я тут совершенно незаконно нахожусь. Включила телек. Щелкала пультом. Пытаясь понять, что происходит. Реклама. Кто-то ржет. Кто-то кривляется. Кто-то кого-то разоблачает. Диктор. Знакомое лицо.

– … и я вам честно скажу – задолбали. Надо быть полным мудаком, чтобы не видеть – я не хочу стареть. У меня морщина вот тут, вы еще не видели что у меня в штанах. И вообще – я молчать буду.

Он действительно замолчал, как и обещал. А потом вдруг ушел. Пустой экран. Ну, правильно, теперь каждый делает то, что хочет. В силу своих оставшихся умственных способностей. Но что показательно – кто хотел работать, тот так и работает.

Напоследок послушала известного депутата, который смело разоблачал правительство и предлагал себя в президенты на пожизненный срок. Но с одним условием – если ему передадут контроль над всеми полезными ископаемыми страны. Произнося слово «нефть» он облизывался как вурдалак и закатывал глаза.

Черт! Я тоже забывал выключить многострадальный чайник.

В холодильнике нашелся салат похожий на оливье. Отполовинив его на тарелку, я принялась есть. Надо потом будет в Север заскочить – вдруг там пирожные остались? Хотя – вряд ли.

А под окнами тем временам уже собралась некислая толпа. И на сытый желудок меня посетила новая идея.

Выйдя на улицу, ярко освещенную полуденным солнцем, я медленно пошла по Невскому в направлении Зимнего дворца. Как поп Гапон, только без петиции и не к царю. Гапон больше ста тысяч народу собрал, у меня поклонников было поменьше, но тоже немало. Иногда я оборачивалась и фоткала своих приспешников. Лица людей выглядели бессмысленными масками, но тупо-спокойными, как морды коров в рекламе. Вскоре, почти у Дворцовой площади, мы перегородили движение машинам и прошествовали к Александрийскому столпу. Закурив, я пошла по кругу. Толпа следовала за мной беспрекословно, как овцы. Но тут возникла проблема. Я слишком быстро догнала хвост людей, которые подтягивались с Невского. Пришлось свернуть налево. Наверное, ангел, который смотрел на нас с высоты, был сильно озадачен. Еще бы – мы так час по площади ползали. Я даже фотографировать устала.

А потом кто-то снова закричал:

– Попалась!

В толпе передвигаться было сложно, но я справилась. Бежала по дворам, слыша топот и смех преследователей. Иногда отрывалась и вскоре добежала до Спаса на крови.

– Держи ее!

Вот привязались. И на кой я им сдалась?

Погоня закончилась так же внезапно, как и началась. Словно меня потеряли. Во что я абсолютно не верила. Стояла в кафе, спрятавшись за дверью, и отчетливо слышала голоса.

– Пусть побегает. А мы посмотрим. Даже интересно, как она себя поведет дальше. Надо бы ей слепух подсунуть.

Никакого желания встречаться со слепухами у меня не возникло.

– Угости веганом. После веганов такое мягкое послевкусие…

Кто-то стрелял по Спасу на крови. Трескались стекла и изразцы падали прямо в канал.

Знакомый голос.

– У обычных мышат густая кровь, последствие лени и скуки, она – как тухлый мармелад.

Вот придурки! Я не хочу больше это слышать.

Руку свело, а в висках стучала кровь.

– Ну, и как тебе такой мир?

– А? Где? Ты кто? – высказав еще несколько бессмысленных вопросов, я поняла, что нахожусь в комнате с роялем.

Лежу на полу. На спине. Рука светится так, что на потолке маячит крупный солнечный заяц.

Мозг не решил, реально ли все вокруг и пытался увильнуть от действительности. Остатки адреналина испарялись медленно, словно мне до сих пор грозила опасность и вот-вот меня обнаружат враги и какие-то таинственные слепухи.

– Вижу, не понравилось. Но вопрос вот в чем – насколько не понравилось?

Голос меня отвлекал от воспоминаний о странном приключении. Хотелось запомнить все детали и ощущения. В подробностях. До мелочей. Такое обычно после увлекательного сна бывает. Правая рука нашла фотик. Стало спокойнее.

– Я поняла, это был мой Питер, но после две тысячи двенадцатого года? – пошутила я.

– Вполне возможно. А быть может и не так. Не исключено, что ты посмотрела на мир на вершине эволюции, которая почти деградация. Все счастливые, немного работают, много отдыхают.

Наверное, он пошутил. Или сказал чуть-чуть правды. Сложно понять.

– А где лестница? Я же упала?

– У тебя явные склонности к суициду из вредности. Кстати говоря, вполне могла и разбиться. Но я так понимаю, благодарить меня никто не собирается?

Делать мне больше нечего, как спасибо ему говорить. Сам же меня вынудил, довел до ручки, а теперь еще спасителя изображает.

– Понятно. Ну, а как насчет моего предложения?

Вот привязался-то. Я только хотел поиграть в исследователя, а не лезть головой в петлю.

– Я подумаю. Мне сложно торговаться с пустым местом. Уж не знаю, что с тобой случилось – эволюция или деградация? – вредным голосом спросила я, чтобы выгадать время.

– Мутация наоборот. Даже не надейся, что я тебе выложу все свои секреты.

– А я вот что думаю. Тебя совсем нет. Ты – моя галлюцинация на нервной почве на фоне затяжного стресса.

– У тебя мания на слова, закачивающиеся на – ция?

– Ага. Слушай, а что тебе от меня нужно? Может, скажешь прямо. А то устроил тут провокации всякие.

Голос неискренне хихикнул.

– Минута у тебя есть. А потом снова будет лестница. Лети, пока не шмякнешься. Время пошло. И, – он слегка замялся, словно раздумывая, сказать мне правду, или обойтись угрозой, – В общем, буду с тобой откровенным, дело обстоит так. Если ты продолжишь упорствовать, твой драгоценный Питер вполне может оказаться тем, что ты только что видела. Причем, я не могу гарантировать, что тебя не накроет синдром оглупления.

Шантаж с угрозой в виде смерти. И как тут выбирать? Жить вроде как хочется. Хотя бы по привычке. Но сдаваться – да ни за что! Но город жалко. А с другой стороны – все станут счастливые.