Юля Лемеш - Хранитель времени

– Эй, вы что творите, а? – спросила я.

– Не твое дело.

Слева от меня сидел дуст, похожий на нашего учителя по ОБЖ, довольно пожилой вояка, седой и лысоватый. Тот, что справа смахивал на Диму Ришко, когда тот был с длинными волосами. Дима – скрипач в Короле и Шуте. Его в лицо многие знают. Весьма колоритная личность.

Я подошла поближе. Мне очень хотелось понять, на что же похоже моя душа. По-честному, она больше всего на тесто смахивала. Такое полупрозрачное тесто, как гель, которым я волосы укладываю. И в данный момент ее настороженность сменилась откровенной паникой. Потому что дусты начали более решительную атаку и тыкали в нее вилками со страшной скоростью. Но душа выскальзывала как маринованный гриб, мечась по блюду. Если бы дусты действовали сообща – дело бы закончилось усечением души. Минуту я наблюдала, как мелькают вилки, клацая по фаянсу. Потом дусты поняли, что душа вымоталась и устала. Они достали из карманов коробочки со специями, с виду перец и карри – и щедро посыпали мою душу этим дерьмом.

Душа так испугалась, что ее страх передался и мне. Недолго думая я сцапала ее обеими руками и прижала к груди. Как несчастного студенистого котенка. Довольно неприятного на ощупь.

– Гады вы оба. Она моя. И нефиг ее мучить. Мне теперь ее не отмыть будет.

А отмывать пришлось. В соседней комнате, куда я выскочила с душой в руках, была белая керамическая раковина, латунный кран выдавал только холодную воду. И там даже мыло было, хозяйственное, пользованное, с неприятным резким запахом. Намывая скользкую от воды душу, я озиралась по сторонам – чем бы ее просушить? Но, ни полотенца, ни салфеток не оказалось. Пришлось решиться на просушку. Благо прищепки на веревке были. Три штуки. Обычные такие, пластмассовые, зеленые. Вот я и повесила душу, которая теперь сверкала как мыльный пузырь, всеми цветами радуги. Капли воды шлепались на пол, изредка попадая мне на ноги.

– И как ты теперь ее вернешь на прежнее место? – ехидно спросил Голос.

– А вот так, – мне показалось, что я поступаю правильно.

Проглотив душу одним вдохом, я закашлялась. Главное было сделано. И теперь нужно было подумать – какого черта Голосу понадобилось это дикое представление.

– А я тут совсем не причем. Честное слово. Все вопросы – к ним.

Я заглянула в соседнюю комнату. Спрашивать было некого. Там теперь даже стола не было.

– Сейчас я все исправлю. Ты только не волнуйся, – по интонации было ясно – что-то пошло не так как задумывалось и Голос паниковал.

– Эй, где ты? – вокруг теплая сухая темнота.

Сила земного притяжения ощущается слабо. Но мне кажется, я лежу на спине.

Наверняка, я теперь бестелесная. Мое замечательное тело принадлежит лживому вруну. А я нахожусь фиг знает где. Быть может, я ослепла. Или умерла. Потрогала себя за лицо – вроде бы родное. Но где нахожусь – непонятно.

Спина намекала, что лежит на чем-то твердом и неровном. Медленный свет растекался красноватыми оттенками и теперь я видела землю, усеянную камнями. Бескрайнее поле. Посреди которого возвышалась кривая, словно изломанная лестница. Уходя в темные неподвижные облака. Одна лестница, без стен. Совершенно неправильной конструкции – с обрезками боковых ответвлений и неравномерными пролетами.

С трудом поднявшись, я пошла к ней.

– Если я заберусь повыше, то смогу увидеть все вокруг. И пойму, куда меня на этот раз занесло.

Звук моего голоса прозвучал глухо, словно я говорила в вату.

Долго рассматривала первую ступеньку. Поковыряла почву и поняла, что под ней есть как минимум еще одна, словно лестница вырастала из земли.

Сначала мне было почти весело. Безнадежность иногда помогает улучшить настроение – терять-то совсем нечего. Я не сомневалась, что поначалу Голос держал ситуацию под контролем. Ради своей выгоды. А теперь все происходит само собой. Графина предупреждала о чем-то подобном.

Что еще хуже – меня начали посещать мысли о шизофрении. Вроде бы так и должно случаться. Сначала голоса, потом короткие приступы галлюцинаций, потом они становятся более продолжительными, а уж совсем потом пациент проваливается в постоянный глюк, из которого ему не выбраться.

Я не сомневалась, что топаю по той самой лестнице, которая находилась за коридором после комнаты с роялем.

– Вот и провал. Тот самый, в который я однажды угодила по вине Голоса.

Да – это та самая лестница, что начинается за дверью Вовы, но без домов, без самого Вовы и его квартиры, без Питера.

При свете, пусть и красном, перебраться по краю, у самых перил, оказалось делом несложным.

Шаг за шагом, вздыхая от усталости, держась за перила, я одолела с десяток этажей. Некоторые промежутки до лестничных площадок были раза в три длиннее других. На шестом этаже к лестничной площадке примыкал обрывок другой лестницы – всего четыре ступеньки. Если поглядеть вверх – там таких боковых кусков предостаточно, иногда даже целый полет уходил в сторону, как ветка.

Солнце, красное как переспелая помидорина, светило тускло и почти не грело.

Земля до самого горизонта была красно-коричневой каменистой пустыней. Ни остова здания, ни русла реки, ни дерева – ничего. Даже птиц не видно.

– У меня нет ни воды, ни еды. Я устала как пес, и очень хочу спать, – решила я этаже на двадцатом.

Прилечь на лестничной площадке мне не хотелось. Повернешься во сне – проснешься в полете.

Сфотографировала мертвую землю, лестницу, подумала и сделала снимок солнца.

У меня оставалось еще полпачки сигарет. Покачав перила, убедилась в их прочности, прислонилась к ним спиной и тупо смотрела на горизонт. Глаза устали и казалось, что вокруг кровавое море.

От вкуса сигареты затошнило.

Попробовать дойти до облаков? Или сначала выспаться хорошенько? Или спрыгнуть? Нужно принять решение. Сделать выбор. Один из трех будет правильным. Или все три сразу. Подремлю немного, дойду до облаков, давно хотела их потрогать руками, а потом буду парить, нажимая на кнопку фотика, пока не встречусь с землей.

Окурок медленно удалялся от меня, пока не исчез среди камней.

Решено. Полчаса отдыха, а потом – навстречу облакам.

– Голос, яхонтовый ты мой, паскуда ты и гнида в придачу!

Солнце добралось до зенита и начало плавно скатываться к закату.

Предпоследняя сигарета.

Теперь следить за падением окурка грозит обмороком – я почти не вижу основания лестницы. Еще меня удивляет, что тень от нее тоже незаметна. Иногда возникает ощущение зависания в воздухе. Словно я по веревочке от воздушного шарика ползу. Зато как увеличился горизонт – отсюда я вполне могла бы поверить, что земля имеет форму панциря старой черепахи.