Виктория Товук - Падение (сборник)

Всё лето вместо каникул мы, как проклятые, учили драконий язык. Каждый день, вместо того чтобы купаться в речке или собирать ягоды в лесу, нам приходилось идти в школу к Вирению. Даже вспоминать не хочется! Нелька, считая себя виноватой во всём, закармливала меня вкуснейшими эльфийскими лакомствами. До обеда мы зубрили многочисленные правила драконьего языка, после обеда практиковались в разговорной речи, пытаясь поговорить с Горынычем. Первое время, слушая наши неумелые шипения, он только хохотал до слез. А потом постепенно начал отвечать нам. И мы его понимали!

Первого сентября наши отдохнувшие одноклассники делились воспоминаниями о прошедшем лете. Леонид рассказывал, что всё лето провёл в Англии в школе волшебства Хогвартс, изучая и английский язык, и английские заклинания. Он жаловался, что их заставляли колдовать с помощью волшебной палочки.

– Такая глупость! Зачем нужна палочка? Рук нет, что ли? – возмущался он.

Сашка ездил с родителями в Австралию. Да и те, кто остался на лето дома, выглядели возмутительно отдохнувшими и загорелыми.

Я, чтобы не травить себе душу, слушая их красочные повествования, пошёл поздороваться к Горынычу. И он мне первому сказал такое!

– Нелька! – я влетел в класс, распихивая девчонок, с которыми трепалась моя подружка. – Горыныч сказал, что дракониха отложила яйца, притащила одно яйцо для него и оставила на той самой поляне. У драконов положено отдавать отцу одного детёныша. Бежим к Веринию, пусть слетает на Горыныче. А то он сам эту поляну в лесу не найдёт.

– Нам некогда искать Вериния, – твёрдо заявила Нелька. – Яйцо надо как можно скорее положить в инкубатор. Идём, откроешь вольер.

– Ладно, я открою вольер. Пусть Горыныч сам слетает.

– Он разобьёт яйцо, у него лапы неуклюжие. Идём, говорю!

– Нель, ведь у нас сейчас магия преобразований с Арсениусом, – я упирался, как мог. – Если я прогуляю, он деду пожалуется.

– Лекс, там невылупившийся драконий ребёнок один в лесу! Наплевать на Арсениуса, яйцо важнее!

Она схватила меня за руку и потащила из класса. У меня возникло сильное чувство дежавю. Почему, ну почему я всегда иду у неё на поводу?

– Беги на урок, я приведу всё в божеский вид! Алексей, потренируйся дома, ты видишь, у тебя плохо получается преобразование больших предметов, – распорядился мой Наставник Арсениус…

Я с грустью поглядел на развороченный котлован на поляне рядом с нашей школой, на огромный валун, который мне так и не удалось превратить в каменную скамейку. От моих неумелых заклинаний снег и земля взвивались в воздух. Я и глазом не успел моргнуть, как выкопал огромный котлован, а валун даже не пошевелился.

Не, нормально? Я запросто заклинаниями делаю из малюсенькой еловой иголки обычную иглу для шитья, а из стеклянной бусинки литровую бутылку. А вот превратить валун в скамейку мне не удаётся уже неделю. Арсениус занимается со мной перед уроками, мне приходится вставать пораньше и мчаться в школу к семи утра. Нелька идёт на занятия без меня. Она ноет, что ей жутко скучно ходить одной, но что я могу поделать? Арсениус страшно занят, он и директор школы, и почётный Магистр белой и чёрной магии, и член Учёного совета при Академии магических наук. Он ведёт у нас уроки теории преобразований, занимается со мной и семиклассником Ренатом Ардаулиным, который тоже специализируется на сложных превращениях предметов, рецензирует диссертации соискателей высшей магической степени. В общем, дел у него выше крыши, вот он и занимается со мной в своё свободное время.

Я, задыхаясь, влетел в кабинет зелий и алхимии прямо перед нашим Мастером зелий Дормидонтом, чуть ли не оттолкнув его.

– Алексей, ты хочешь поведать нам, что открыл философский камень? Нет? Тогда не обязательно так спешить, – ехидно сказал Дормидонт, вежливо пропуская меня вперёд.

Я плюхнулся за последний стол рядом с Нелли. Она уже всё приготовила для урока: на столе стояли две эмалированных кастрюльки с нашими именами, пучки сушёной крапивы, корни багульника и девясила, в мисочке лежали берёзовые почки. Хорошо Нельке, она проходит специализацию у Дормидонта и точно знает, какое снадобье мы будем готовить на уроке. Она вообще могла бы не ходить на общие уроки по зельям, но эльфиечка любит резать травы, толочь корни и кору, помешивать в кастрюльке, вдыхая запах свежего зелья. Ей просто нравится заниматься тем, что у неё получается лучше всех.

Мне в руку вдруг требовательно ткнулись тёплые носы.

– Нель, зачем ты его притащила сюда? – прошептал я.

– Ему скучно. Горыныч спит ещё, а он не знает, чем заняться. Слоняется по зоопарку, хотел к мантикорам залезть.

– Пусть учится летать! Позорище, дракон, а летать не умеет.

– Он ещё маленький, – возмутилась эльфиечка.

Я заглянул под парту, в очередной раз изумившись окраске этого потешного зверёныша. Сынишка нашего Горыныча вылупился в октябре, сейчас ему четыре месяца. У него три головы, как у отца и ярко-синие глаза, как у матери. А вот окраска… Малыш как будто одет в маскировочный комбинезон с белыми и зелёными пятнами. Я такой видел у старшего брата Нельки, работающего лесником в нашем Светлогорском заповеднике. Он рассказывал, что в лесу полно единорогов, которые страшно пугаются людей. Чтобы вести точный учёт этих великолепных животных, приходится сливаться с травой и деревьями. Хоть эльфы и мастера отводить глаза, единороги их почему-то видят. А вот пятнистый маскировочный костюм прекрасно скрывает и эльфа, и человека. А учуять постороннего единороги не могут, у них почти отсутствует обоняние. Вот такая же пятнистая шкурка у нашего Рябушки. Сейчас он размером с большую собаку. Обычно пока у нас уроки, с Рябушкой занимается или сам Горыныч, который безуспешно учит его летать и изрыгать огонь, или профессор по магическим существам Вирений, который учит его человеческой грамоте. Но сейчас Вирения нет, его вызвали на консультацию в заповедник, где вроде бы появилась какая-то посторонняя то ли кикимора, то ли баньши. Мы с Нелькой возимся с Рябом после уроков: играем с ним, рассказываем сказки. Нелька несколько раз водила малыша домой, и её мама купала его специальными эльфийскими шампунями.

Кстати, Вирений настоял на том, чтобы нашего Горыныча перестали запирать в вольере.

«Он достаточно разумен, чтобы не причинять никому вреда», – утверждал профессор по магическим существам. И директор Арсениус разрешил. Теперь Горыныч отводил своего сынишку на большую поляну за школу, туда, где я пытался преобразовать валун, и учил его летать. Крылышки у ребёнка были ещё маленькие, он быстро махал ими, и несколько секунд парил в воздухе, а потом с криком брякался на землю. Но если не тренировать крылья, они не вырастут. Поэтому Горыныч заставлял Ряба заниматься каждый день, несмотря на его капризы. А потом сажал сына на спину и делал несколько кругов над нашей школой под восторженный писк малыша.