Наталия Аникина - Кошка, которая умела плакать. Книга 1

Тогда, ещё обременённая своим двойным титулом, она спасала очередных жертв вселенской ошибки в одном из отдалённых миров. Миссия её благополучно завершилась. Все были обласканы, воодушевлены, пристроены и… довольны жизнью. Все, кроме неё самой.

Аниаллу буквально содрогалась от омерзения. Всё, чем она с таким упоением занималась в минувшие годы, сейчас, когда она очнулась от своего альтруистического забытья, представлялось ей нестерпимо противоестественным для алайки, унизительным, разрушительным для её кошачьей сути.

И вот, в ознаменование своего триумфа, прекрасная Аниаллу ан Бриаэллар, Тень Аласаис, старшая приёмная дочь трёх влиятельнейших алайских домов, встрёпанная и зарёванная, сидела посреди тесной комнатушки, заваленной открытыми книгами, альбомами с репродукциями, поющими кристаллами и пустыми бутылками. Не переставая тихо ругаться, она занималась тем, что «паковала чемоданы» – впитывала знания о чужом мире, с которым, сконцентрированная на своей цели, так и не успела толком познакомиться. Стихи, проза, живопись, музыка, мода, кулинарные изыски, обычаи и научные открытия – всё это и многое другое, что составляло местную культуру, «укладывалось» в памяти её души, готовясь отправиться вместе с ней в Бриаэллар… Но даже всеми этими экзотическими «вкусностями» Аниаллу не удавалось заесть свою тоску.

– Ну всё, с меня хватит! Это мы ещё посмотрим… – то и дело восклицала она, рывком перелистывая очередную страницу, и в сотый раз представляла себе, как бы она наподдала своим неблагодарным подопечным, хотя в глубине души твёрдо знала, что не будет никому мстить… несмотря на то, что горький осадок от незаслуженной обиды останется надолго.

Время от времени она прихлёбывала мутную голубоватую жидкость из большой бутылки, стоящей рядом с ней на полу. Подмешанные в крепкое вино стимуляторы памяти позволяли Аниаллу буквально за минуты усваивать огромные объёмы информации. Сианай нисколько не волновало, что такое количество сильнодействующих веществ несомненно разрушит её мозг за считанные часы. Более того, она очень надеялась на это. Её неалайская оболочка уже выполнила своё предназначение, однако избавиться от неё оказалось не так-то просто.

Видимо, творец этого мира не жаловал самоубийц, вот и наградил своих созданий сильнейшим инстинктом самосохранения. Чувства Аниаллу были слишком расстроены, чтобы она могла усилием воли преодолеть его. Ей пришлось некоторое время заливать страх смерти спиртным, дабы он не мешал ей принять опасный стимулятор, побыстрее выучить всё, что она считала нужным взять с собой, и наконец-то покинуть этот негостеприимный мир.

Разум её начинал туманиться. Она отложила последний, так и недочитанный томик стихов, тяжело привалилась к стене… и вдруг словно увидела себя со стороны. Увидела, что стоило «змеиному наваждению» схлынуть, как она даже в горе повела себя как истинная дочь своего народа: вместо того чтобы, поджав хвост, поспешить убраться из этого, принесшего ей столько горестей места, она стремилась впитать в себя всё лучшее, что в нём было. Любопытная кошка в ней отчаянно, страстно хотела жить, восторгаться чудесами Бесконечного – быть самой собой. Она ловила всякий момент, чтобы высунуть усатую мордочку из этого унылого болота. Сердце Аниаллу сжалось от жалости к ней… к себе.

Это и стало последней каплей в чаше её терпения. Через пять часов Алу, хмурая и решительная, уже выходила из потайной двери своего дома в Бриаэлларе. Едва отвечая на приветствия друзей и почти не глядя по сторонам, она отправилась в южную часть города, к Дворцу Аласаис.

Ее сразу приняли. Верховная жрица Гвелиарин поднялась ей навстречу и указала на место у своего кресла. Аниаллу надо было высказаться, и её выслушали. Она говорила и говорила: о том, что больше не хочет выполнять подобную работу, и о том, почему она не хочет её выполнять. Она не может более помогать существам, которых не знает, не любит, до которых ей, по большому счету, нет никакого дела, и она не хочет, чтобы кто-то, особенно чужая наэй, вкладывала в её алайскую голову чувства, желания и порывы, противные натуре всякого создания Аласаис. Жрица понимающе кивала, прикрывая глаза в знак своего расположения и доверия к Аниаллу. Когда Алу наконец закончила свою речь, Гвелиарин долго молчала, глядя в лихорадочно блестящие глаза своей собеседницы, а затем ободряюще сказала:

– Если ты не желаешь помогать тем, на кого мы указываем, тогда не делай этого. Ты вольна выбирать собственный путь, и решать, кому ты протянешь руку, может только твоё собственное сердце.

Она сказала всё это без тени гнева, без намёка на то, что осуждает отступившуюся от своего служения Аниаллу. Гвелиарин даже не казалась удивлённой.

– Я попрошу тебя лишь об одном: я хочу, чтобы официально ты сохранила за собой титул тал сианай. Но от обязанностей, которые он на тебя налагал, ты теперь свободна.

Удивлённая таким лёгким согласием отпустить её, Аниаллу поблагодарила Верховную жрицу и тут же покинула Дворец. Она была рада, что Гвелиарин не пыталась пристыдить её, но всё же в словах Верховной жрицы ей чудился какой-то подвох. И, как чуть позже показала история с даоркой Дани, предчувствие её не обмануло…

Аниаллу подумала было в воспитательных целях передать Шаде эмоциональный образ своего тогдашнего состояния, чтобы раз и навсегда отбить у неё мечты о духе Кошки, но сочла такую радикальную меру преждевременной. Её служанка была очень не глупа, она умела глубоко и тонко чувствовать, и Алу была почти уверена, что, оставшись в одиночестве и поразмыслив над необычно резкими словами своей хозяйки, Шада всё поймёт и утешится сама. А её собственный дух окрепнет.

Сианай подошла к шкафу и наугад вытащила одно из парадных платьев. Она даже не стала разворачивать его. Платье просто надо было взять с собой. Это была странная традиция, и любая алайка следовала ей неукоснительно, не особенно задумываясь о её происхождении.

Уложив жемчужно поблёскивающий наряд в рюкзак, Аниаллу в последний раз застегнула тугие пряжки. Кажется, всё. Ничего не забыла. Алу в лёгком замешательстве поскребла себя за ухом: какого хвоста она так волнуется? Почему она ведёт себя так, словно отправляется в места, откуда ей не выбраться домой до самого завершения своей миссии, а возможно, ещё дольше, хотя прекрасно знает, что в любой момент сможет вернуться за тем, что ей понадобится, через сверхнадёжный, драконьей работы, портал. Каждая вещь казалась ей настолько важной, будто от того, что её вдруг не окажется под рукой, зависела судьба сианай. Всё её алайское чутье кричало об этом, хотя подобные чувства были просто нелепы, учитывая характер предстоящего Алу путешествия.