Наталия Аникина - Кошка, которая умела плакать. Книга 1

То были ан эис , Чувствующие, главное сокровище эалов. Они не были ни великими волшебницами, ни могущественными телепатами, как коты их породы. Талант анэис был иным. Дар интуиции, щедро отпущенный всем алаям, у них был развит до невероятных высот. До высот, граничащих с возможностью пророчествовать. Живя в полном согласии с природой собственных душ, со своим духом Кошки, они в то же время пребывали в гармонии с Бесконечным, и по легенде изредка он распахивал перед несколькими из них свою сокровенную память.

Анэис не обратили на Аниаллу почти никакого внимания. Лишь несколько коротких кивков, вежливых, отмечающих, что её заметили, и всё… словно её здесь и не было. Да, честно говоря, и сама она не жаждала задерживаться тут дольше, чем это было необходимо. Под пристальными взглядами их сумрачных глаз Аниаллу становилось как-то не по себе, и она ничего не могла с этим поделать. Ей всё время казалось, что сейчас кто-нибудь из них бросится на неё и загрызёт за неподобающее обращение со своим тел алаит, за то, что она делит свою преданность между Тиалианной и Аласаис. Впрочем, Алу была не единственной, кого анэис невольно приводили в трепет, заставляя перебирать свои прегрешения. Далеко не каждому удавалось понять, что в глазах их не было подозрительности или злобы – только сила, настолько огромная и непонятная, что это могло испугать.

Алу вздрогнула, когда одна из анэис – высокая и статная – поднялась ей навстречу. На длинных прямых волосах Чувствующей лежал венец из тёмного серебра с янтарём – символ особого могущества её дара. Это была матриарх Меори, соправительница Селорна.

– Ты выбрала верный путь, – прозвучал в сознании Алу тихий, хрипловатый голос Чувствующей; Аниаллу показалось, что он разливается по всему её телу, наполняя его странной дрожью. – Следуй ему, с чем бы тебе ни пришлось столкнуться. Пусть ничто не свернёт тебя с него.

Тал сианай изумлённо посмотрела на эалийку, но та уже опустилась на прежнее место и потеряла к Аниаллу всякий интерес, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Алу знала, что пытаться получить от матриарха какие бы то ни было разъяснения уже бесполезно. Она сказала сианай всё, что знала сама, всё то, что подсказала ей её сверхчувствительная интуиция.

Добравшись до своих покоев, Алу миновала приёмную и постучала в маленькую дверь, которая вела в комнаты её единственной служанки. Ей пришлось ждать почти минуту, прежде чем дверь распахнулась, явив сианай гостиную, так и пестревшую разноцветными шелками, изразцами и мозаикой. Шада – хозяйка этих роскошных апартаментов – была под стать их убранству: празднично-яркая, широко улыбающаяся, так и пышущая здоровьем. На вид этой обаятельной человеческой женщине нельзя было дать и тридцати, на деле же два года назад она шумно отметила своё стотридцатилетие. Служанка обняла свою госпожу гибкими шоколадными руками, расцеловала её в обе щёки, и Аниаллу почувствовала, что её позвоночник, заледеневший после встречи с Меори, потихоньку оттаивает.

– О! Как хорошо, что ты вернулась! У нас тут такое творится! – тараторила между тем Шада.

– Да? И что же? – на свою голову рассеянно полюбопытствовала Алу. Не прошло и нескольких минут, как она прокляла себя за этот вопрос – на неё вылился целый поток новостей.

– Шада! Сжалься над моими ушами! – взмолилась она, наконец. – Ты хорошая шпионка, вот только я, наверно, слишком глупая и легкомысленная кошка, чтобы хоть как-то использовать эту ценную информацию.

– Не понимаю твоей иронии, – пробормотала посерьёзневшая Шада, недовольно гремя браслетами. – Как ты собираешься начать новую жизнь в Бриаэлларе, если не желаешь знать, что здесь происходит?

Алу вздохнула. В отличие от неё, Шада всегда была в курсе последних событий «Кошкограда» – от выставок и лекций до всяческих интриг и тайных сделок. Её деловой хватке, умению выуживать из всех и вся нужную информацию и извлекать из неё прибыль позавидовал бы любой энвирзийский торговец. Собственно, именно благодаря этому таланту, а отнюдь не способности находить парные носки Аниаллу, Шада вошла в сотню богатейших неалаев Бриаэллара.

Впрочем, из близости к сианай ей также удавалось подчас получить ощутимую пользу: служанка ловко приспособилась продавать «жареные факты» из жизни своей госпожи незадачливым шпионам, не понимавшим, насколько та оторвана от бриаэлларской жизни. Шада щедро делилась «самыми сокровенными тайнами Тени Аласаис» с многочисленными осведомителями (с ведома самой Тени, разумеется) и исправно складывала выручку в тяжёлую старинную шкатулку, стоявшую на столике посреди той самой комнаты, в которую они с Аниаллу сейчас направлялись. Рядом с ларцом всегда лежал листок бумаги, на который Шада подробно записывала, от кого и за какую именно информацию были получены деньги, тем самым добывая куда более ценные сведения, чем те, которые она продавала. Шада проделывала всё это с педантичностью старой, жадной драконихи, которая только что изжарила в своей пещере компанию воров и теперь пересчитывает свои сокровища в ужасе, что они успели-таки вынести медяк-другой.

– Ты права, Шада, – сказала Алу. – И когда я дозрею до того, чтобы нырнуть в местную жизнь, я, конечно, во всем буду советоваться с тобой. Во всём, во всём! Но сейчас у меня голова не тем занята.

– Как будет угодно Вашей Кошачести, – обиженно отчеканила Шада.

Аниаллу примирительно обняла её и с хитрой улыбкой протянула:

– Я вот всё думаю: когда ты сбежишь от меня в какой-нибудь Анлимор? Откроешь там своё дело или купишь себе земли, титул и покажешь всем соседним князькам, как надо вести дела? А?

Выразительно подняв брови, Шада посмотрела на неё, как на душевнобольную, и совершенно серьёзно изрекла:

– Я слишком ценю возможность носить твои платья.

Алу прыснула, представив себе фигуристую Шаду, пытающуюся втиснуться в один из своих нарядов, и стала спускаться в кладовую – обширное, круглое помещение с потолком-куполом, сплошь выстланным светящимся мхом – алым, лиловым, оливковым. На ходу она протянула своей спутнице длинный список, составленный накануне. Собираться в дорогу самой было бы безумной затеей – Аниаллу просто заблудилась бы среди этих полок. Шада же ориентировалась здесь значительно лучше. Пробежав записи глазами, она одобрительно кивнула, направилась к лесенке, облокотившейся на один из шкафов, взлетела на неё и не глядя просунула руку между огромной бутылкой с белёсой жидкостью, в которой угадывались очертания какого-то существа, и шкатулкой, состоящей из множества искусно пригнанных друг к другу костей.

За её спиной Аниаллу решительно водрузила на стол огромный кожаный рюкзак. Звякнули пряжки. Шада обернулась.