Вероника Кунгурцева - Девушка с веслом

– Жаль, мы этого не увидим, – сунув окурок в плевательницу зубоврачебного кресла, проворчал Недошитко. – Ну и херню ты порешь, Брагинец, даром что седой весь как лунь. Уицраор… Там все гораздо проще: битва за нефть идет. И не уицраоров, а людей. Ты еще скажи, что Барак Обама – антихрист! Уверяют же, что антихрист захватит мировое господство, победив на войне трех царей: египетского, ливийского и эфиопского… И вот, пожалуйста! И родился Барак, говорят, не в Америке, а в Кении и, как и положено, из колена Данова. Все сходится! Чего ж вам еще?

– А и впрямь! – воскликнул Брагинец. – Не много ли совпадений?!

– Да ты серьезно, что ли, Юр? – слетел с кресла Николай. – Я же шучу. Утрирую, так сказать! Извини, конечно, но у тебя, по-моему, маразм начинается. Брось ты эту книгу, она тебя с ума сводит. Давай сюда, в помойный бак отнесу.

– Я те отнесу! Ты вон лучше свой ноутбук в мусорку кинь!

– Или знаешь что: давай я тебе игру одну покажу – тоже с драконами, за уши не оттянешь…

Только Кулаков собрался вмешаться в перепалку операторов, мол, хорош, Брагинец, языком молоть, пора камеру брать да идти работать, как в операторскую влетела секретарша председателя Ритка Надрага, поблескивая карими глазами, потряхивая полосатыми, как у зебры, волосами, – дескать, Кулаков, тебя ждут в бухгалтерии (мобильной связи в глухом подвале не имелось, поэтому секретарше пришлось самой спуститься вниз). Одно время Ритка положила на Кулакова глаз, он дал тогда ей от ворот поворот. Теперь Ритка нацелилась на такой кусок, который осилить никак, ни при каких условиях не смогла бы. Но Надрага так не считала. За полгода она сделала головокружительную карьеру, превратившись из простой секретарши в серого кардинала нового Председателя; следующий шаг был – перепрыгнуть в законные королевы. На застывшую без движения пешку-Кулакова она теперь поглядывала сверху вниз.

Блезнюк, спущенный на телестудию из губернии, – поговаривали, что он любовник тамошней председательши Тамановской, – был человек-невидимка: за полгода Кулакову удалось его увидеть только раз. Председатель приходил и уходил украдкой, укрывшись за квадратными черными очками, он даже обедать в столовую не спускался – Ритка носила еду на подносе в кабинет. В первые дни воцарения нового Председателя заведующая студийной столовой статная Лидия Сергеевна по секрету рассказывала, что сегодня Сам заказал суп-харчо, котлету по-киевски, на гарнир – отварную лапшу и салатик из свеклы, а также четыре кусочка хлеба, чай и пирожок с кизиловой начинкой. Но скоро никакого секрета в том, чем Председатель набивает брюхо, не стало: обед изо дня в день состоял из одних и тех же блюд. Даже начинка пирожка не менялась. Тут можно было сделать несколько выводов: то ли Блезнюк консерватор до мозга костей (точнее, до дна кишок), то ли космополит, учитывая грузинское харчо и киевскую котлету, то ли коммунист, мечтающий вернуть бывшие республики в лоно империи, – если исходить из того же набора, – а может, наоборот, пособник Запада, если вспомнить, в какую сторону Грузия и Украина навострили лыжи.

В тот единственный раз, когда Кулаков оказался на приеме у Председателя, Блезнюк стоял у окна и во время краткого разговора нетерпеливо вычерчивал пальцем какие-то загогулины на запотевшем стекле – а за окном в зимнем сумеречном свете, придавленные снежными шапками, поникли молодые, с короткими рогатыми стволами пальмы трахикарпусы, воткнув зубчатые зеленые веера в неожиданные для юга сугробы.

– Дмитрий Борисович, – пошел ва-банк Кулаков, которого в кабинет пустила тогда еще благоволившая к нему Ритка. – Один мой фильм, когда мне давали съемки, получил награду в Ханты-Мансийске, другой – призер «Лазурной звезды», мои сюжеты на летучках считались лучшими, а почему-то получаю я меньше всех. Кто мне срезал зарплату и почему – я не знаю. А мне ведь еще алименты надо платить, как прикажете существовать на десять тысяч?

– Хорошо, я разберусь… – прервал его Председатель. – Вам повысят зарплату. Идите, Кулаков, идите, – голос у Блезнюка был глухой и страдальческий. Кулаков и пошел – но надбавку, пусть и мизерную, получил. Кроме спины, обтянутой серебристым пиджаком, и узких штанов – в таких костюмах щеголяли поп-звезды лет двадцать назад, – и витиевато стриженного затылка Кулакову ничего увидеть не довелось. Впрочем, из отдела кадров как раз тогда просочилась информация, что Блезнюку двадцать шесть лет. Мальчишка! Что он умеет?! И стоит во главе студии!

Личный водитель Председателя Петя Баздагонян (по кличке Баздагон), переживший всех студийных начальников, также не удостоился его лицезреть: Блезнюк нырял на заднее сиденье, которое было отделено от шофера перемычкой, – новому Председателю приобрели за счет студии спецмашину – и сидел тихо, как мышь. Таким образом, секретарша Ритка Надрага была единственной ниточкой, которая связывала работников с Председателем: она передавала его волю студийцам подобно дельфийскому оракулу. Все в редакции художественных программ знали, что и Ольга Прянишникова к Блезнюку не вхожа – хотя упорно делает вид, что уж перед ней-то двери председателева кабинета открыты; она, как все, получала задания через Надрагу, поэтому еще большой вопрос, кто заставляет художку снимать дневники фестиваля: известно ведь, что Ритка – страстная любительница кино…

Кулаков, поднявшись из подвала, отправился в бухгалтерию напрямик, через павильон высотой под крышу двухэтажного здания. В павильоне грудились мощные камеры на треножниках, висели похожие на колодезных журавлей операторские краны, зеленели парусиновые щиты, сиротливо жалась в углу освещенная софитами крошечная, пока еще пустая выгородка для ведущего новостей; на том конце павильона зигзагом шла крутая и узкая железная лесенка, что вела через черный ход на пульт управления, в аппаратную, из прямоугольного застекленного проема которой выглядывал режиссер «Новостей» Генка Голоскокин. Кулаков вышел в противоположный коридор (начало буквы П, огибавшей павильон, – сердце студии) и, поднявшись на второй этаж, услышал слаженное женское пение, на молитвенный мотив. Первая строчка была знакомой, а вот дальше:

Открыв дверь с надписью «Бухгалтерия», Кулаков невольно замер на пороге. Бухгалтера отнюдь не сидели за столами, уставившись в экраны компьютеров, забитых программами бухучета, и начисляя студийцам зарплату или аванс (который должны были выдавать через пару дней), а в рабочее время, взявшись за руки, водили хоровод вокруг центрального стола, увенчанного мерно гудящим верховным компьютером. Сцепленные руки бухгалтерши то отводили назад, то вздымали выше головы, притопывая шпильками, платформами, плоскими подошвами, и при этом тянули: