Рената Лукьянова - Гемма, ода и другие. Бартер

– Молчишь? – колдун расценил поведение кетанальки по – своему – Да что вы вообще можете, без своего Стратума и своих Оправ? Вы просто куклы, которых используют, а потом выкидывают на помойку. Разве с тобой было не так?

– Таки так – не стала отпираться кетаналька, оценивающе разглядывая помещение – Ну выкинули и выкинули, ну потрепали малек перед этим, так шо тоди, прикажете ложиться и помирать? Ну поболело немножечко, но завсегда ж можно подняться и идти дальше!

Последняя фраза была нагло стырена из проповеди полусвятого Авриима, которой он обычно вразумлял безнадежных алкоголиков.

Пользуясь тем, что Иной переключился на подсчет каких – то цыфирек, Селка прошлась мимо постаментов с камнями.

– Идти дальше? – колдун глухо рассмеялся. Смех торговке решительно не понравился. Нормальные люди так не смеются – Тогда почему она не встала? Скажи мне, Альмандина, почему?

Кетанальке не надо было оглядываться, чтобы понять – клиент начинает заводиться, а значит рано или поздно – сам и накосячит. Ее же дело – подкинуть дровишек в топку.

– И хто у вас тама не встал? – Селка продемонстрировала живейший интерес к проблеме собеседника.

Параллельно с этим она попыталась дотронуться до желтого пульсирующего камушка, но встретила на своем пути только холодное стекло. Ребе Шинкерман только сейчас вспомнила, как Иной защищал свою коллекцию и как шибануло током бедного Авика, когда он попытался незаметно слямзить один из брюликов.

На нее защитное поле отреагировало по – другому. Стекло потеплело и попросту растворилось под умелыми торгашескими пальчиками. По инерции торговка чуть не стукнулась лбом о тумбу. Освобожденный камень засиял еще ярче.

Ребе Шинкерман воровато оглянулась, но колдун был слишком занят тем, что доставал из машины вредного попугая, которому приспичило сунуть туда клюв. Пожелав птичке долгих лет жизни, девушка поспешила отойти от компрометирующей тумбы.

– Она была не такая! – пернатому пакостнику поддали ногой под хвост – Она решила пожертвовать собой, чтобы вы могли жить, а что в итоге? Все ее старания были тщетны, ее просто смело потоком силы в этой проклятой пещере.

То, что получилось с топазом, прекрасно прошло и с изумрудом. Стекло осыпалось, освобождая камушек из плена.

Ярко – зеленое ядро радостно подпрыгнуло и уткнулось кетанальке в руку. Селка машинально отбилась от маленького самоцвета, не осознавая, что в данный момент дает оплеуху чьему – то сердцу.

Камень обиженно сверкнул и- торговка готова была поклясться последней премией – недовольно заворчал. Это что за бред? Мертвые ядра не могут слышать и мыслить. Извлеченные из тела, они становились не более, чем обычными самоцветами, только очень качественными, а здесь – нате вам – полный концерт с оркестром. Либо обладателя этого камня убили как – то неправильно, либо…

Стремясь подтвердить свою догадку, кетаналька поспешила к сияющему аметисту. Вместе с этим она не забывала увлеченно поддакивать, дабы у колдуна не возникало соблазна оглянуться и проверить, чем занимается его якобы лишенная последних сил гостья.

– Так а шо она? – уточнила торговка, без особой радости вызволяя из плена ярко – малиновый камень с большим количеством резных граней. – Потопла в той пещере чи як?

– Ты меня вообще слушаешь? – вознегодовал маг, обиженный столь наплевательским отношением к его горю – Она не топилась!

Селка криво ухмыльнулась. Клиент был практически «тепленьким».

– Я извиняюсь! Ви таки не стесняйтесь, продолжайте! Я туточки просто через ваше заклинание немножко на голову хворая стала, шатает меня нешта! Так шо за фемина то была?

Аметист хитро извернулся и уколол руку. Это было неудивительно, если вспомнить, какой сволочью был его хозяин.

Иной помимо воли удивленно присвистнул. Он ожидал слез, истерики, да чего, угодно, однако альмандиновая мымра повела себя согласно статусу – отнеслась к своей оправе как к разменной монете.

Однако момент был упущен. Нежная и ранимая душа злодея [2] А вы думали иначе? Все злодеи обладают нежной и ранимой душой, даже когда вонзают вам в живот обоюдоострый меч. не вынесла такого беспардонного отношения к своей душевной травме и продолжать рассказ у Иного не было никакого желания.

Колдун перевел взгляд на мигающий перед ним экран. Начинался самый важный этап – синхронизация камней и единый выброс силы.

На темном полотне привычно замигали разноцветные точки. Сапфир, берилл, гранат, стоп…Что за?

На месте пяти или шести камней сияли огромные дырки. Позабыв о вздорной кетанальке, Иной мигом прирос к экрану, с ходу пытаясь вычислить отсутствующие ядра. Нет, он точно убьет этого попугая или же…

Колдун бесшумно обернулся. Так и есть – кетанальская, хотя нет, какая она кетанальская – альмандиновая зараза снимала защитные барьеры с той же легкостью, с которой открывала в своей краме просроченные помидорки.

Защита, способная выдержать прямое попадание драконьего пламени, осыпалась под мерзкими пальчиками как отлитый из сахарного сиропа стакан в руках умелого фокусника.

Освобожденные ядра чхать хотели на своего прежнего господина. Сияя и кружась, они приветствовали свою истинную хозяйку.

– Ты что творишь? – в руках колдуна материализовался смертоносный сгусток миниатюрной черной дыры.

– Та ви таки не отвлекайтесь… – ой! – торговка в последний момент успела отскочить в сторону, благодаря все тому же изумруду, который плюнул в нее каменной крошкой.

Следующий темный шар пришелся аккурат в то место, где мгновение назад была ее голова. Селка пригнулась, благословляя неповторимую ребе Лутовман. Ничто так не способствовало развитию реакции, как работа, где в любую секунду в твою голову могли кинуть трехлитровой банкой.

Сирена Альмандина ловко присела на корточки и поспешила затеряться среди мерцающих столбиков. Колдун вскинул руки, поднимая все тумбы вверх.

Девушка испуганно крякнула. Места для пряток больше не осталось, а на нее уже летело черное торнадо.

В раскрытую руку что – то настойчиво уткнулось. Неугомонный изумруд рвался в бой.

Жрица схватилась за сверкающее ядрышко, камень резко рванул влево, утаскивая ее за собой. В комнате раздался коротенький треск, который обычно бывает от удара тупым мечом о камень. Когда Селка рискнула открыть глаза, в ее руке осталась лишь кучка зеленой крошки.

– Стерва! – Колдун с ненавистью дул на обожженную руку. – Ты такая же как и они. Вышвырнуть для тебя чужую жизнь, все равно, что сменить платье!

Тут Иной сильно промахнулся. Платья ребе Шинкерман отродясь не носила. Пачкаются сильно, да и бегать неудобно.

Частички рассыпавшегося изумруда продолжали кружиться в воздухе.