А. Говард - Магия безумия

Она ненадолго замолкает, чтобы посмотреть на какую-то блузку и поморщиться, а потом небрежно бросает сумочку на прилавок и упирается в край стола изящными руками. Некогда Таэлор была звездой теннисного корта, но ее отец ни разу не пришел не матч, и она бросила. Какая досада.

Благодаря десятисантиметровой платформе моих сапог наши глаза оказываются почти на одном уровне.

– Тебе что, не надо готовиться к выпускному? – спрашиваю я, надеясь, что Таэлор уйдет.

Глаза у нее делаются круглыми и невинными.

– Именно поэтому я здесь. Я зашла в соседний магазин, чтобы купить Джебу подарок на выпускной. Завезу ему сегодня же, чтобы он сразу надел.

Я не спрашиваю, что такое она могла купить Джебу в ювелирном магазине.

– Что это? – спрашивает Таэлор и придвигает к себе мой блокнот.

Я пытаюсь его выхватить, но она оказывается проворнее.

– Страна Чудес? Собираешь инфу о фамильных кроликах?

– До свиданья, – говорю я, отбирая у Таэлор блокнот и случайно сталкивая сумочку на пол.

Она даже не удосуживается ее поднять. Взгляд у Таэлор становится ледяным.

– Нет, не до свиданья. Нам надо поговорить.

Что-то, как всегда, трепещется в голове и подзуживает меня дать отпор. Почувствовав прилив адреналина, я даю волю языку.

– Спасибо, но я, скорее, предпочту говорить с навозным жуком.

Глаза Таэлор расширяются, как будто она не ожидала услышать в ответ оскорбление. Я улыбаюсь. Очень приятно в кои-то веки оставить последнее слово за собой.

Лишь через несколько секунд ей удается придумать ответ.

– Значит, ты разговариваешь с навозными жуками? Очень приятно, что наконец-то ты нашла себе новых друзей. И не думай, что сможешь и дальше изображать бедную и несчастную, чтобы через месяц помешать Джебу уехать в Лондон со мной.

– С тобой?

А я-то думала, что выиграла первый раунд. Такое ощущение, будто на меня в упор направили свет шахтерского фонарика, точь-в-точь как утром, когда я упала со скейта.

– А он тебе еще не сказал? – спрашивает Таэлор, буквально сияя. – Ну, неудивительно. Его так беспокоит твоя хрупкая нервная система.

Она опирается о прилавок, так что ее лицо оказывается совсем рядом с моим. Запах дорогих духов щекочет ноздри.

– В следующем году я буду учиться на подготовительных курсах в Лондоне. Мне предложили там модельный контракт. Папа снимет для Джеба квартиру. Сплошные плюсы. Джеб сможет завести полезных знакомых среди людей, с которыми я буду пересекаться, а на выходных мы будем тусить у него. Очень мило, правда?

У меня все сжимается в груди.

Таэлор отодвигается, и на ее лице я вижу страх. Почему? Из-за Таэлор я лишилась единственной возможности вернуть дружбу Джеба. Она победила.

– Ого. А ты правда думала, что у тебя есть шанс? – насмешливо спрашивает она. – Ну, если он несколько раз попросил тебя попозировать, это еще не значит, что он к тебе неравнодушен.

Я роняю челюсть. Джеб никогда не просил меня позировать. Он иногда набрасывал что-то в альбоме, когда мы проводили время вместе, но я никогда и не подозревала, что он рисовал меня.

– Его тема – трагедия и смерть, поэтому, конечно, Джебу нравится твой замогильный стиль. Это не комплимент, не заблуждайся.

Я слишком потрясена, чтобы ответить.

– Нам обеим он нравится, – говорит Таэлор уже мягче, и я понимаю, что в кои-то веки она искренна. – Но если ты любишь Джеба по-настоящему, то позволишь ему жить так, как будет лучше для него. Он слишком талантлив, чтобы до конца жизни нянчиться с тобой, как твой бедный папа. Тебе не кажется, что это было бы огромной трагедией?

Мне нестерпимо хочется выцарапать ей глаза…

– По крайней мере, мой папа достаточно меня любит и всегда поддерживает.

Эти слова – как отравленные стрелы. Я вижу, что Таэлор уязвлена, и немедленно сожалею о сказанном.

Чирикает звонок, и я чувствую аромат эспрессо.

– Блин, – говорит Джен, злобно глядя на Таэлор с порога. – Ты что тут делаешь?

Она протягивает мне круассан и фруктовый смузи.

Таэлор приходит в себя и вновь притворяется беззаботной.

– Мы с Алиссой просто говорили про Лондон. И про то, почему я не буду рада видеть ее в гостях у нас с Джебом.

Она поворачивается к двери:

– Здесь воняет. Я пошла.

Таэлор выходит, и Дженара поворачивается ко мне.

– Однажды она не выдержит и покажется Джебу во всем своем безобразии.

Я отщипываю краешек круассана.

– Это из-за Таэлор Джеб не хотел, чтобы я ехала в Лондон. Он не хотел, чтобы я… им мешала.

Поддевая ячейку чулок-сеточек карандашом, Джен молчит.

– Почему ты мне не сказала? – спрашиваю я.

Глаза подруги полны сожаления.

– Я только сегодня утром узнала, что Таэлор едет в Лондон. Когда ты пришла, я совсем растерялась и не знала, как сказать. Тебе хватает неприятностей с мамой.

Закрыв блокнот с записями, я снова смотрю на пустой экран.

Уже не важно, что я не могу найти нужный вебсайт. Джеб бросил меня, и прошлое уже не вернуть.

– Эл?

В моей груди нарастают рыдания, которые я подавляла с той самой минуты, когда поссорилась с папой. Теперь они вырываются на поверхность тысячей ядовитых пузырьков, сжигая мне сердце. Но я отказываюсь плакать.

– Ну же, – говорит Джен. – Если кто-то и может убедить Джеба бросить Таэлор, то только ты. Поговори с ним наконец. Объяснись.

Я думаю про удивительные картины Джеба. Про то, каким великим художником он может стать, если не мешать ему. Он не нуждается в дополнительном эмоциональном балласте. А у меня этого балласта достаточно, чтобы потопить танкер.

И потом, я не выдержу, если услышу прямой отказ. Джеб уже предпочел Таэлор нашей дружбе.

Я засовываю блокнот в карман юбки.

– Мне нечего ему сказать. Я была влюблена в Джеба в шестом классе, так что это не считается. – Дженара хочет возразить, но я не позволяю. – И ты будешь молчать. Поклянись на всю жизнь.

Ее лоб прорезает глубокая морщина.

– Неужели все кончено?

– Да. Джеб сделал свой выбор.

Качая головой, Дженара забирает платье и косметичку и уходит.

Когда дверь закрывается, я поворачиваюсь к Ворону. Парень, похожий на эмо, смотрит на меня и плачет черными слезами, как будто разделяет мою боль. Я испытываю странное желание оказаться в его объятиях, закутаться в черный кожаный плащ…

«Я жду в кроличьей норе, малютка. Иди ко мне».

Эти слова загораются в моем мозгу, точно выжженные каленым железом.

Испугавшись того, что наша связь вполне реальна, я отскакиваю и опрокидываю локтем карандашницу. Один карандаш падает на пол. Я обхожу прилавок и с удивлением вижу на полу сумочку Таэлор. Она так торопилась уйти, что забыла о ней.

Я подавляю желание выбросить это барахло на улицу. Подняв сумочку, я хочу положить ее под прилавок, чтобы потом вернуть.