Эндрю Блам - Сеть. Как устроен и как работает Интернет

– Я чувствую, как ты страдаешь!

Мы минуем узкую комнату с аккумуляторами, обеспечивающими резервное питание на случай проблем с основной электрической сетью. Они стоят один на другом штабелями до самого потолка по обеим сторонам. Затем мы видим комнаты с генераторами, которые в случае аварии включатся через несколько секунд после аккумуляторов. В них шесть огромных желтых динамомашин, каждая размером со школьный автобус и мощностью два мегаватта (при полной нагрузке здание потребляет 10 мегаватт, а еще два на всякий случай). После этого мы рассматриваем 600-тонные охладители (похожие на гигантских стальных насекомых из обводных труб, каждая диаметром с большую пиццу), спасающие электронику от перегрева. Первостепенная задача Equinix – поддерживать питание и низкую температуру; их машины обеспечивают работу машин клиентов.

Большую часть увиденного мной к тому моменту можно было бы обнаружить в любом дата-центре. Оборудование доставляют сюда в ящиках на деревянных поддонах, в картонных коробках с логотипом Cisco или на гигантском тягаче с полуприцепом и надписью «негабаритный груз» на бампере. Но в конце концов мы оказались в комнате, в которой все устроено по-другому и которую я жаждал увидеть больше всего, потому что именно в ней пространство нашей планеты (и своеобразие этого здания на ней) ощущалось наиболее явно. На двери комнаты красуется пластиковая табличка с надписью «Подвал для оптоволокна № 1». Морган отпирает дверь обычным ключом (никаких сканеров) и включает свет. В маленьком помещении тихо и жарко. Белые стены, линолеумный пол, кое-где испачканный рыжей виргинской глиной. В центре комнаты стоит широкая стальная рама, напоминающая три прислоненные друг к другу стремянки. Из пола до высоты пояса поднимаются прочные пластиковые трубы, по шесть штук с каждой стороны стойки, открытые сверху и достаточно широкие, чтобы просунуть внутрь руку. Некоторые из них пустые, а из других выходят солидные черные кабели толщиной примерно в пятую часть диаметра трубы, каждый с маркировкой оператора связи, который им владеет (или владел, пока не разорился или не был поглощен другими): Verizon, MFN, Centurylink . Они крепятся к широкой раме аккуратными кольцами и поднимаются петлями к потолку, где достигают верхнего уровня стойки – операторского кабельного канала. Именно здесь Интернет встречается с реальным миром.

Существуют разные виды связей. Есть любовные связи между людьми с миллионами разных вариантов. Есть связи между компьютерами, выражающиеся в алгоритмах и протоколах. А здесь я видел связь Интернета с Землей, стык Глобального мозга и геологической коры. Меня обрадовало то, насколько отчетливо было воплощена эта идея. Мы всегда находимся где-то на планете, но редко по-настоящему ощущаем свое точное местоположение. Вот почему мы взбираемся на горы или фотографируемся на мостах – ради временной уверенности в том, что занимаем определенное место на карте.

Однако место, где побывал я, оказалось скрытым. Его вряд ли стоило запечатлевать на фотографии – разве что вы любите фотографии кладовок. Однако в ландшафте Интернета это место было чрезвычайно важным – место слияния множества рек, вход в величественную гавань, не имеющую, впрочем, ни маяка, ни другого опознавательного знака. Это подпольное место, невидимое и темное, хотя и состоящее из света.

Тройер давно проникся симпатией к моему странному поиску. Он видел, с каким волнением я вошел в эту тесную комнату, которая, будто пуповина, срастила это здание (а вместе с ним и значительную часть Интернета) с телом планеты.

– Вся идея этого здания заключается в том, что информация может свободно входить и выходить, – рассказывает Тройер. – Это место встречи, где Интернет физически связывается воедино, чтобы конечный пользователь не ощущал никаких стыков. В этом комплексе сосредоточено больше провайдеров, чем в каком-либо другом месте на территории США.

Я улыбаюсь при мысли о том, насколько это исключительный фрагмент Интернета. Но Тройер возвращает меня с небес на землю. Табличка на двери указывает, что это Оптоволоконный подвал № 1. Но на другой стороне здания имеется Оптоволоконный подвал № 2. И это не единственное здание в кампусе с такими подвалами. Да, это исключительное место, и я так его искал, но оно не единственное – вон там еще одно, а вот там третье. Интернет был здесь, там и повсюду. Я чувствовал его запах – и это был запах земли.

Мы проходим через все здание обратно к красной «силосной башне», некоторое время молча стоим в «западне», а затем оказываемся в фойе. Я просовываю бейдж в щель под пуленепробиваемым стеклом, за которым сидит охранник. Мы толкаем странную, ни на что не похожую дверь и выходим из прохладной темноты здания под палящее солнце Виргинии.

Тройер заслоняет глаза рукой и стонет:

– О нет, только не это! Огромный огненный шар [26]!

В тот вечер в Вашингтоне я был в гостях у сестры и решил рассказать моей восьмилетней племяннице о том, что я видел в Equinix . Она типичный представитель своего поколения: обожает Twitter, YouTube , видео-чаты, собственный айпад – словом, на «ты» с цифровыми технологиями. И, как и большинство восьмилетних детей, ее трудно удивить.

– А я видел Интернет! – сказал я ей. – Или, по крайней мере, очень важную его часть.

Я привык, что взрослые обычно недоуменно поднимают брови в ответ на такие заявления, выражая сомнение, что физическая реальность Интернета может быть настолько явной. Но моей племяннице это вовсе не показалось странным. Если для вас Интернет – магия, тогда его физическую реальность действительно трудно осознать. Но если вы, как моя племянница, никогда не знали мира без Интернета, то почему бы ему не быть чем-то настоящим, что можно потрогать? Я подумал, что детское любопытство – хороший способ смотреть на мир; оно превращает обыденные предметы в достопримечательности. И в самом деле, даже по рациональным взрослым стандартам дата-центр Equinix в Эшберне можно считать «местом, где находится Интернет» в гораздо большей степени, чем большинство других мест на Земле. Интернет – экспансивная, почти бесконечная вещь, но одновременно и удивительно интимная. Насколько сильно я упрощаю картину, размышляя об Интернете и делая те или иные выводы на основании наблюдаемой физической реальности? Каковы, так сказать, пределы точности?

В этой книге я пишу слово «Интернет» с большой буквы, рассматривая его как имя собственное. Это все более противоречит современной традиции. Если на заре Интернета он повсеместно считался чем-то уникальным и поэтому заслуживал большой буквы, то со временем прелесть новизны утратилась. Редакция сайта Wired News объяснила переход от заглавной к строчной «и» еще в 2004 году: «Что касается слов „интернет“, „паутина“ и „сеть“, то изменение в написание вызвано необходимостью шире взглянуть на то, чем является Интернет: это всего лишь еще одно средство доставки и получения информации».