Эндрю Блам - Сеть. Как устроен и как работает Интернет

В сувенирном магазине музея я купил небольшой кусочек настоящего кабеля, вложенный в стеклянную коробочку размером с мой большой палец. Пластиковая оболочка кабеля была срезана, чтобы показать медную оплетку, несущую напряжение для повторителей, и сами оптические волокна. Диаметром такой кабель был не больше четвертака, но длины практически бесконечной. Он был одновременно доступным и недоступным – его было легко себе представить в одном измерении и очень сложно в другом. Он был подобен самому океану: самой большой вещи на земле, которую, однако, можно за день преодолеть на самолете или за миг – по электронной сети. Как странно, глядя на кусок физического Интернета, увидеть напоминание того, насколько велик мир, хотя Интернет всегда кичился тем, что сделал мир меньше. Сеть не стерла расстояния, а лишь сделала их разметку более наглядной – словно линейки на только что вымытой классной доске.

На обратном пути в деревню я увидел люк, на крышке которого было выбито слово «гибкий». По дороге к парковке у пляжа люков стало еще больше, а затем показалась площадка с каким-то жужжащим оборудованием, окруженная деревянным забором. Из водоотводной канавы росли огромные, доисторического вида стебли гуннеры, каждый из них был выше человеческого роста, и казалось, они питаются светом, проносящимся под ними.

В ту ночь я, сидя в номере маленького семейного пансиона, болтал по скайпу с женой, которая находилась в Нью-Йорке, – о картинках, которые наша дочь нарисовала в детском саду, о разгроме, который учинила в доме собака, и о водопроводчике, который приходил, чтобы устранить протечку. В отличие от телефонного звонка, наш разговор шел через Интернет, мы говорили бесплатно, слышно было прекрасно, и каждую секунду между нами пробегало примерно 128 000 бит. Позже я из любопытства запустил программу трассировки, чтобы проверить, каким был их маршрут. Оказалось, что они шли в Лондон, прежде чем вернуться сюда и уже после этого отправиться в Нью-Йорк. Моя гостиница стояла почти у дороги, а под дорогой пролегала пуповина, соединяющая Америку и Европу. Информация пролетала мимо, словно реактивные лайнеры высоко в небе. Но когда я выключил свет, в долине стояла такая тишина, что у меня зазвенело в ушах.

На следующее утро управляющий станцией Global Crossing Джоэл Пейлинг заехал за мной в гостиницу, и мы на двух машинах поехали гуськом к наземным станциям. Внезапно вынырнув из долины, мы оказались на своего рода главном проспекте мировых подводных кабелей – вдоль дороги выстроилось не менее чем полдюжины станций. Первая из них представляла собой обычный сложенный из камня дом, и в ней было бы вообще невозможно опознать кабельную станцию, если бы не тяжелые, неприступные автоматические ворота. Дальше стояло здание, напоминавшее большой тренажерный зал с сильно изогнутой крышей и игривыми синими окнами, похожими на иллюминаторы. Оно принадлежало системе под названием FLAG и служило местом встречи для двух кабелей, которые, подобно кабелю Tata , тянулись отсюда на запад – до Нью-Йорка и на восток – до самой Японии.

Следуя вдоль забора, мы выехали на узкую дорожку, зажатую между высокими живыми изгородями. Нам с Джоэлом пришлось прижаться к обочине, чтобы разминуться с трактором с прицепом, груженным сеном. В месте, где дорога поворачивала, стояло желтовато-коричневое здание с рифлеными бетонными стенами, похожее на какой-то зловещий, пугающий бункер. На знаке, запрещающем вход посторонним, было указано, что здание принадлежит British Telecom . Позже я узнал, что оно было построено по стандартному проекту времен холодной войны, который предполагал, что объекты такого типа должны располагаться под землей. Но корнуоллский гранит оказался слишком неподатливым, и BT построила подземный бункер на поверхности. Он и сейчас казался совершенно готовым к войне и был самым устрашающим среди всех окрестных зданий.

На гребне холма я наконец сумел ненадолго заглянуть за живые изгороди и увидел за ними обширное пастбище, усыпанное непривлекательными силуэтами спутниковых тарелок, в основном служивших резервными коммуникационными каналами для наземных станций. Мы проехали сквозь небольшую деревушку, а затем дорога свернула во двор. Фермер в высоких резиновых сапогах выводил из гаража, в котором стояло несколько тракторов, красный «лендровер». Симпатичная колли бросилась ко мне, виляя хвостом. К деревянному забору был прибит выцветший белый знак с черными буквами «Кабельная станция „Уайтсэндз“». Я ехал за Пейлингом по длинной подъездной дороге, по одну сторону от которой тянулось картофельное поле, а по другую – очередное пастбище. Молочные коровы, словно по команде, высунули свои головы из-за живой изгороди. В железной бочке на соседнем участке бушевало пламя, и запах торфяного дыма смешивался с ароматом навоза. Мы миновали загон для скота и въехали на небольшую парковку кабельной станции. Ее наружные стены были облицованы грубо отесанными гранитными блоками (таково требование градостроительной комиссии графства), окна закрыты зелеными стальными жалюзи. Под карнизом красовалась табличка с надписью «Путь через Атлантику. 1998. Проект Global Crossing ».

Внутри у двери висели дождевики. Пахло мокрой собакой – не так уж и неприятно. Собака оказалась большим спаниелем по кличке Тиа. Явно случайная мебель, ярко-зеленые стены цвета лайма, темно-малиновое ковровое покрытие и низкий потолок – помещение больше походило на какую-то ремонтную мастерскую, чем на сверкающий командный центр, оплот высоких технологий. На стенах висели карты с рекламой производителей кабелей. Старый постер Global Crossing гласил: «Одна планета. Одна сеть». Через тесный вестибюль можно было попасть в несколько кабинетов с видом на идиллический корнуоллский пейзаж – коровы на изумрудно-зеленой траве. Из телевизора в кухне доносились звуки футбольного матча.

Пейлинг вырос неподалеку и работал на Global Crossing c 2000 года. Он был крупным мужчиной – выше шести футов – с небольшими голубыми глазами и спокойным лицом. На вид ему было под сорок. Он был одет в джинсы, стильный кардиган и черные скейтерские кроссовки. Если парни из точек обмена интернет-трафиком выглядели как настоящие «ботаны» и большую часть времени проводили, пялясь в экраны своих компьютеров, то по мужикам из кабельного бизнеса было видно, что они не побоятся зайти в моряцкий кабак в каком-нибудь иностранном порту. В самом деле, Пейлинг начинал свою карьеру в BT в Лондоне, затем ушел в море, чтобы заниматься прокладкой и починкой кабелей, и, наконец, вернулся в Корнуолл, чтобы обзавестись семьей. Его отец занимал в Cable & Wireless позицию F-1 (высшая должность для сотрудников, работающих за рубежом) и учился в Порткурно. Свои детские годы Пейлинг провел, переезжая с родителями с одной зарубежной станции на другую – с Бермудских островов в Бахрейн, из Гамбии в Нигерию.