Компьютерра - Журнал Компьютерра №724

И вот в середине 1950.х большая часть работников в США вдруг оказывается не в сфере промышленного производства, а в обслуживании, образовании, управлении.

Что это, результат заговора сионистов и масонов, как скажут одни, или наступившее Светлое Завтра, в чем будут с пеной у рта убеждать другие? Да нет, это следствие законов природы.

Ценнее всего - воздух. Если взять человека, надеть ему на голову противогаз, пережать хобот, не давая выкрутить клапан, - человек чувствует себя весьма некомфортно. (Автор напоминает, что это сугубо умственный эксперимент. Вроде полета со световой скоростью в Специальной теории относительности!) А когда воздуха вволю - о нем забывают.

Точно так же и со штанами - трудно надеть две пары. И необходимая жилая площадь имеет предел в реальном мире.

Нет, в сказках или в фантастике можно жить во дворце. Который убирают джинны или роботы. Ну, в обыденности некоторая часть общества, заведомо незначительная, может пользоваться услугами дворовых девок или нанятых слуг. Но в развитом обществе такие возможности имеют тенденцию к убыванию. Даже Герман Канн, отец футурологии и технологический оптимист, с удивлением писал в конце 60.х, что американцы с годовым доходом в $100000 (тогдашних!) сами убирают свое жилье, а житель Азии с доходом в $20000 имеет много слуг…

И - автомобили. Посмотрим на их мощности, хотя бы на примере моделей американских корпораций, имена которых дожили до постиндустриальной эпохи. Вот роскошный Cadillac Eldorado. Двигатели моделей конца 1960.х - четыреста "лошадей", последние образцы модельного ряда в 2003 году имели "только" триста…

Та же картина у молодежно.спортивного Ford Mustang. 390 лошадей в конце 60-х годов и 190–260 - у стандартных поставок начала XXI века. (Хотя есть модели с турбонагнетателем и большей мощности.) И - дорожная сеть, - в какой то момент наступает насыщение (но вот до этого России наверняка далеко).

То есть в тот период происходит переход от общества индустриального к обществу постиндустриальному. Промышленность, даже самая традиционная, конечно, не исчезает. Но она переходит в разряд инфраструктуры. Того воздуха, который не замечаешь, пока он есть.

Но структура общества остается примерно той же, что и в индустриальную эпоху. Капитал требует расширенного воспроизводства - а продать людям первые в их жизни автомобили, как было в эпоху фордовской модели Т или, полувеком позже, фольксвагеновского классического "жучка", уже невозможно. Авто производятся лишь на замену. Значит, нужно побуждать людей менять их чаще - и главная роль переходит от инженеров к дизайнерам и маркетологам (этот период жизни автоиндустрии прекрасно описал Артур Хейли в романе "Колеса").

Меняется мир одежды. К традиционным портным и фабрикам готового платья, порожденным антропологической статистикой и индустриальной эпохой, добавляется феномен "Больших домов", структурирующих вещи не по качеству, а по "модности", соответствию неким искусственным критериям.

Возникает феномен идолов поп-культуры. Великие творцы Ancient Regime были обслугой феодалов и церкви. Пусть даже иногда обслугой своенравной и капризной - вроде любимой секретарши, которой многое прощается (см. "Жизнь Бенвенуто Челлини, рассказанную им самим"). В индустриальную эпоху Сара Бернар и Карузо были уже как бы предпринимателями второго эшелона (учитывая наличие антрепренеров - кем.то вроде технических специалистов, Эдисона там или Теслы). Уважаемыми, но не могущими равняться по роли с Рокфеллером или Карнеги.

А вот The Beatles - совсем другое дело. И деньги, и слава, и истэблишментарность. Да и те, кто утоляет тоску уставшего от электрического света общества (лишнего времени - навалом, не надо чистить лампу, заправлять ее маслом, очищать подсвечник от воска, надо ж это время убить!) по замкам, царевнам, менестрелям (в зависимости от пола и предпочтений, но о них грезят даже те, чьим уделом было бы чистить лампы и открывать дверь! Не нравится? А ведь был еще вынос помоев и чистка конюшен…). получили свое. Ну, авторы Конана, хоббитов и Нарнии с большими деньгами разминулись, оставив их издателям. А вот нынешние сказочники оттянулись на славу. Терри Пратчет (Pratchett), автор мира-диска, кавалер Ордена Британской империи. Самый продаваемый автор в Британии 1990.х годов. Даже в 2003.м, уступив первое место Джоан Роулинг, держал 3,4% рынка книг в твердом переплете по количеству и 3,8% по цене.

А еще рынок туризма. Цикл о миредиске, стоящем на плечах четырех слонов, водруженных на спину гигантской черепахи, Пратчет начал в 1980.е с романа "The Colour of Magic", где в волшебном мире появляется Первый Турист. Постиндустриальная сага с постиндустриальными образами.

Правда, в сказках все наоборот - и в одном из последних романов Пратчета, "The Truth", гномы Волшебной Страны находят Настоящий способ делать золото из свинца, изобретая печатный станок со свинцовым шрифтом. (Реалист А. С. Пушкин в "Сценах из рыцарских времен" считал это концом феодализма.) Но рассыпной шрифт и линотипы хоть и ушли из издательского дела, но золото.то, особенно в постиндустриальную эпоху, осталось.

А на место ностальгии по сказкам феодализма пришла ностальгия по индустриальному обществу. Вернее - по жизни, в которой огромную роль играло столкновение человека с силами природы.

"Религия, общество, природа - вот три силы, с которыми ведет борьбу человек. Он ведет борьбу со всеми тремя, но все три необходимы ему: человеку должно верить - отсюда храм, должно созидать - отсюда город, должно существовать - отсюда плуг и корабль. Решая тройную задачу, он вступает в тройной поединок. И это - тройное свидетельство непостижимой сложности бытия. Перед человеком стоит препятствие, воплощенное в суеверие, воплощенное в предрассудок и воплощенное в стихию". Так писал в марте 1866 года романтик Виктор Гюго в предисловии к роману "Труженики моря".

Люди тоскуют по борьбе со стихией!

(Отсюда и бизнес экстремального туризма!)

А почему?

Вот автор из бывшей ГДР Стефан Гейм с романом "Агасфер": "Я знаю глас Божий. Он слышится в гуле водопадов, в ревущем пламени, в завывании вихрей, только он мощнее этих звуков; он слышится в шелесте терновника, только почти совсем не различим".

То есть - в мире, описываемом принципом наименьшего действия (введенным его автором Мопертюи из религиозных соображений не меньше, чем из естественнонаучных), а не на молитвенном или политическом собрании. Там вступают в действие законы мира людей - тоже вполне объективные, но выведенные не офицером Мопертюи, ставшим путешественником и ученым, а Макиавелли и Лебоном. Имя одного стало синонимом подлости, совершаемой во имя высших целей, а теории другого, создателя "Психологии толпы", были блестяще использованы практиками тоталитарных режимов ХХ века. Да и сегодня психология масс, несущихся за предрож дественскими покупками, описывают моделями, весьма похожими на те, что описывают поведение стада животных, увидевших приманку. (Хотя гуманизм эпохи проявляется в том, что стадо все же не стая…)