Радзивилл Ежи - Всадники черных лун

— Да, ты тут будешь под присмотром, — сказала Линда, — А то пропадешь неведомо на сколько неизвестно куда, а мы изводись — где ты, что с тобой? Не размахивай стволом, спрячь.

— Да я искал табличку, — оправдывался Рик, опуская бластер на ахайские монеты.

— Табличку я удалила, — сказала Наташа, — И испытывала огромное желание прибить ее гвоздями без наркоза Линде на одно место. Совсем одурела!

— Ну не такой я беззащитный, — сказал Рик, похлопывая себя по поясу, — Э, где мои заказные ножи?

— Вот так, Рик Самоуверенный, — усмехнулась Наташа, — Проверяй оружие как только проснулся и позже. И когда спишь — тоже не вредно. И когда на меня залезешь, проверяй. Это тебе первый урок.

— Когда на ней-то особенно часто проверяй, где твоя пушка, — хихикнула Линда.

— Кажется, эта ваша Юулги очень веселое место, — нахмурился вор, — Ахайя куда спокойнее.

— Я купила десять картриджей к бластеру, — сказала Наташа, — Это двести выстрелов вдобавок к тем ста выстрелам, что идут со стволом. В твой багаж. Не осень много, но обычно дело ограничивается несколькими выстрелами. Сегодня ты в тире сделаешь тысячу или две. Из своего собственного. Тебе надо к нему привыкнуть. Это пучковое оружие очень непростая вещь.

— Ему ко многому нужно привыкнуть, — тоскливо вздохнула Линда, — Очень ко многому, Наташа!

— Знаю, — сказала Наташа, — Но теперь он наш любовник и друг. Подъезжаем к дому. Запомнил дорогу? — стиснула его, — Ты нам нужен, мне и Линде. Тебя здесь ждут. Любого, понял, паря?

— Понял, — сказал Рик, вглядываясь в причудливо расположенные в зелени парков уступы домов, — А тут красиво...

— Запоминай, — сказала Наташа, — Это район "Аз". Элита живет. Хорошо охраняется, патрулируется. Безопасен всегда. Я еще под гипнозом сделаю тебе внушение. Чтобы в любом виде ты этот адрес назвал. В любом. Что бы ни произошло — говори "Аз девяносто один" любому патрулю. Аз девяносто один. И больше ничего. Запоминай. Аз девяносто один — это мы с Линдой. Это безопасность. Повтори. И смотри, где нужно сходить с ленты. Видишь — над головами проплыло название. Сходишь. Теперь — прямо, пока по этой дорожке не упрешься в дверь. Аз девяносто один. Повтори!

— Аз девяносто один. В любой ситуации. Любому патрульному. Доставит к вам.

— Уже чуть спокойнее за тебя на душе, — улыбнулась Наташа, прикладывая руку к оранжевому квадрату на двери темного дерева, — это опознаватель, я запрограммирую его на тебя. Придешь, прикладываешь расслабленно, но плотно руку, дверь откроется.

— Ну ты уж вовсе разжевываешь! — сказала Линда, — Как дурачку! Просто обидно слышать.

Дверь мягко отошла назад и скользнула в сторону. Рик смог убедиться, что дерево — только первый слой, скрывающий мощную серую толщу металла. Только когда дверь закрылась, Наташа тяжело глянула на подружку и сказала:

— Ты тоже знаешь немного. И понимаешь немного. А я — с Террис, ясно? И я знаю, в какие игры втянули этого паренька. Так что закройся, вопрос исчерпан.

— Но вы же одной породы! — сорвалось с языка Рика. Наташа неожиданно рассмеялась.

— Смотри: здесь кухня, куда пошла Линда, видишь? Дальше, — повела она его по просторному коридору, открывая двери, — Спальня Линды, зал, а это, — открыла она дверь и втолкнула Рика в просторную комнату с облицованными деревом стенами, бассейном и небольшой дверкой в дальней стене, — Это мое любимое место в доме — банька. Раздевайся. Все будет по старинному обычаю. Одежду, милый, вешают сюда, — сказала она, похлопав по деревянной вешалке, посмотрела на него с плотоядной улыбкой, — Я тоже разденусь, не переживай.

Рик выдохнул и посмотрел на нее в упор:

— Черт, кажется на Террис живут крутые дамы.

— Крутые, милый, живут там, где хотят, — сказала Наташа и отстегнула набедренную сумку-пояс. Положила ее на простую деревянную лавку и неожиданно ухватила Рика за штаны, точным движением ласково сжав твердеющий жезл, — И с теми, с кем хотят. Я ревнивая. Приловлю с другой девкой, кроме Линды — порву ей рот до самой жопы, а тебя смотреть это заставлю. Кобель.

— Чего смотришь? Не-ет, сейчас и не думай о тасках-ласках, — убрала руку, — Я тебя в баньке пропарю, покормлю чем там Линда наготовит, касатик ты мой, и только опосля немного перекинемся. На дорожку. Вместо ста граммов. Я бы налила, не жалко, да тебе же еще стрелять. И гипноз. Положи себе потом свои ножи, они в моей сумке. Попаримся — обновки примеришь, — говорила она раздевающемуся Рику, который не отрывал от нее восхищенного взгляда. Наташа посмотрела ему в лицо, улыбаясь все шире:

— Ох и кобель... Хочешь. Сильно хочешь... Жеребец. Ну, попалась — таки тебе бешеная кобылка. Смотри, — подняла платье до пояса, повернулась перед ним, — Смотри, гад.

— Ох, и сука же ты, Наташка, — от всего сердца сказал он, — Ох и порченая.

— Порченая, — прошептала она, взглянув ему в лицо, и снова, улыбаясь, опустила взгляд ниже. Подняла платье, стащила через голову, бросила на лавку, — Ну идем, кобелек. Я тебя попарю, я уж ублажу. Я уж так обласкаю, что сам сюда бежать будешь из-под любой юбки. Да ведь тебе чистеньких не надо, — сказала она ему с тяжелой нежностью, — Да ведь тебе-то порченая и нужна.

— Я тебе нужна, — сказала она, заводя юношу в жаркую термокамеру, — А мне — ты. Один ты понял, что мне надо, одному тебе и дам. Ложись на верхнюю полку, Рик Долгожданный. Сейчас жарко станет.

"Куда жарче-то!" — подумал Рик, умощаясь на жестком дереве. Наташка что-то сделала, засвистело, зашкворчало, ударил в кожу пронзительный, яростный пар. Рик смотрел, как она выдвинула посудину с веником, потрясла, роняя горячие капли одуряющего травяного настоя. Крутанула веником над его спиной, так что Рик даже застонал и плотоядно смеясь, начала охаживать его спину:

— Ты у меня сейчас будешь свеженький, ты уж у меня будешь чистенький, я уж с тебя всю одурь сгоню, солнышко мое. Ненаглядный. Ты уж у меня блестеть станешь. А теперь терпи, привыкай.

Удары веника стали вдруг болезненными, юноша понял, что напрягся, и расслабился снова. Ему казалось, что свирепый, подстать норову хозяйки, жар и веник, с шелестом мелькающий у нее в руке, размягчают даже кости. Наташа ухала, поддавала пару и снова била, била, била его шелестящим веником спереди и сзади, сверху и снизу. Когда Рик решил, что вот-вот превратится в студень и начнет стекать по ступенькам вниз, она махнула рукой, — Ну каково? Теперь посиди пониже, посиди, попотей. А я и сама могу. Нравится на меня смотреть? Смотри, мне нравится, когда ты смотришь.

Рик перебрался пониже, откинулся в приятной истоме к дереву и смотрел, как веник мелькает в ее руке, как розовеет прекрасная ее кожа. Наконец, она отбросила измочаленные остатки и села напротив:

— Как себя чувствуешь, жеребчик?