Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 10 от 14 марта 2006 года

После ликвидации «Осирака» в Багдаде решили создавать мощности по производству ядерной взрывчатки только собственными силами и притом в режиме строжайшей секретности. Поскольку путь к бомбе с плутониевой начинкой был закрыт, оставалась бомба на уране. Как известно, для нее необходим редкий изотоп урана с атомным весом 235, поскольку только он способен вступать в цепную реакцию под действием тепловых нейтронов. Этот изотоп необходимо отделить от куда более распространенного в природе урана-238. Иракский физик Джаафар Диа Джафар (Ja’afar Dia Jafar) предложил использовать для этой цели электромагнитное разделение изотопов, которое впервые применили американцы в ходе осуществления Манхэттенского проекта.

Разработка этой технологии принадлежит знаменитому изобретателю циклотрона Эрнесту Лоуренсу, который в конце 1941 года предложил получать уран-235 именно таким способом. Фактически это просто техническое приложение идеи созданного еще в 1918 году масс-спектрографа, отчего и сам метод иногда называют масс-спектрографическим. Разогнанные в электрическом поле ионы попадают в постоянное магнитное поле, которое вынуждает их двигаться по круговым дугам. Радиус дуги пропорционален импульсу иона. Поскольку электрическое поле сообщает всем ионам практически одну и ту же кинетическую энергию, более легкие ионы приобретают меньший импульс, нежели тяжелые. Поэтому в магнитном поле они движутся по дуге меньшего радиуса, что и позволяет отделить их от ионов с большим весом.

Эта технология в принципе очень проста и, что самое главное, обеспечивает почти полное разделение изотопов. Во время Манхэттенского проекта в Клинтоне (штат Теннеси) был построен завод по электромагнитной сепарации урановых изотопов, который вышел на проектную мощность к началу 1945 года. Именно он стал источником урана для бомбы, сброшенной на Хиросиму (вторая бомба, уничтожившая Нагасаки, имела плутониевую взрывчатку). Однако масс-спектрографическая сепарация отличается крайне низкой производительностью и большим энергопотреблением. Поэтому после окончания Второй мировой войны американские специалисты отказались от нее в пользу газовой диффузии. В основе этой технологии лежит то обстоятельство, что смесь двух газов с различными атомными весами можно частично разделить на компоненты, если заставить газы диффундировать через пористую мембрану. Молекулы более легкого газа движутся быстрее и поэтому просачиваются через нее с большей скоростью. В результате за перегородкой увеличивается доля более легкого компонента. Правда, уран является металлом, поэтому для диффузионного разделения применяют его газообразное соединение с фтором, UF6. На практике для разделения близких по весу изотопов урана-235 и урана-238 используется каскадная сепарация, в ходе которой газовая смесь многократно диффундирует через сотни или даже тысячи мембран.

Поскольку технология электромагнитной сепарации была признана непрактичной, Комиссия по атомной энергии США сочла возможным ее рассекретить. Этим и воспользовались иракские инженеры, которые приобрели всю нужную информацию в американских библиотеках. На севере страны в тридцати километрах от Мосула был построен завод по электромагнитному разделению урановых изотопов, о существовании которого не подозревали ни западные разведки, ни МАГАТЭ. Сначала иракские физики использовали небольшие запасы урана, купленные у Италии и Бразилии. Однако вскоре выяснилось, что в окрестностях города Акашата имеются залежи фосфатных руд с высоким содержанием урана, которые и стали источником первичного сырья.

К началу 90-х годов в иракской ядерной программе было задействовано не менее восьми тысяч человек. Если бы ее удалось и дальше осуществлять прежними темпами, Ирак мог бы иметь атомную бомбу в 1992—93 году. К счастью, во время операции «Буря в пустыне» завод по обогащению урана был уничтожен авиацией, что и стало концом иракских ядерных разработок. Инспекторы МАГАТЭ реконструировали их историю и пришли к выводу, что после 1991 года у режима Хусейна не осталось ни малейших возможностей вновь заняться получением ядерной взрывчатки. Однако в 2002 году администрация Буша развернула пропагандистское наступление с целью доказать, что опасность появления иракской атомной бомбы не только не ликвидирована, но даже растет. Дальше всех зашел вице-президент Чейни, который открыто намекнул, что Ирак вернулся к реализации своих ядерных амбиций. В сентябре подчиненное Пентагону Управление оборонной разведки (Defense Intelligence Agency) подало по начальству засекреченный отчет, содержащий такой же вывод. Месяцем позже он вновь прозвучал в докладе разведслужб (так называемый National Intelligence Estimate) об иракском военном потенциале. Конечно, в этих условиях выводы Аллена и его аналитиков не могли не остаться гласом вопиющего в пустыне.

Авторы: Тимофей Бахвалов, Сергей Вильянов

На протяжении шестнадцати дней февраля миллиарды людей на всей планете пристально следили за ХХ зимними Олимпийскими играми, воспринимая поражения и победы атлетов, как свои собственные. Но многие ли задумывались о том, какой титанический труд вложен в красивую картинку на экране и слаженную работу всех служб?

Олимпиада в том виде, к которому мы привыкли, немыслима без участия технологических партнеров и усилий тысяч технических специалистов самого различного профиля. Их работа чрезвычайно важна, но, к сожалению, всегда остается в тени олимпийских достижений…

Бюджет зимней Олимпиады в Турине составил 707 млн. евро, из которых на техническую инфраструктуру было потрачено 257 млн. Кое-что выделило правительство Италии, но большая часть средств — 420 млн. — получена от спонсоров. Впрочем, не стоит думать, что организаторы страдали альтруизмом: по официальным данным, заработки от продажи прав на телетрансляции, входных билетов и лицензий на выпуск сувенирной продукции превысили 974 млн. евро, так что чистая выручка от праздника спорта — целых 268 млн.

История большого бизнеса на спорте началась без малого век назад — в 1912 году, в Стокгольме, когда во время V Олимпиады впервые были проданы эксклюзивные права на выпуск открыток с фотографиями соревнований. Тогда же появились первые технические контракты — на осветительное, спортивное и иное оборудование. Потихоньку начали осваиваться и рекламные бюджеты: если в 1920 году в Антверпене реклама распространялась через программки и расписания мероприятий, то спустя четыре года в Париже она официально появилась и на спортивных аренах. Еще через четыре года Международный Олимпийский комитет (МОК) заключил первый «гранд-контракт» с Coca-Cola.